Украина: политика упущенных возможностей - [93]

На наших глазах потерявший остатки адекватности, несостоявшийся мессийка горячечно меняет планы сохранения власти — одна провокация приходит на смену другой, ищутся любые предлоги для введения чрезвычайного положения, покупки и перетягивания на свою сторону псевдооппозиции или переноса президентских выборов на неопределенный срок.

Пропаганда режима изо всех сил внушает, что интересы ющенковской клики совпадают с интересами народа. В определенном плане ее глава искренен. В его затуманенном понимании единственная цель государства — обеспечение, на несколько поколений вперед, деревенского клана и предельно жадной свиты приближенных. Но было бы неправильно сравнивать нарцисса, делавшего карьеру приспособленчеством, лизоблюдством и привычкой не оставлять неотомщенным оказанное ему добро, с «королем-солнцем». При Людовике ХIV, чья фраза — «Государство — это я» — навеки вошла в историю, Франция процветала, и окружал он себя людьми одаренными, во всяком случае, не забывавшими об интересах страны.

Еще более сакральный оттенок носило отождествление себя с государством у российской императорской фамилии. Для Романовых самодержавие означало не всевластие, а тяжелый пожизненный долг ответственности за все происходящее в империи. Достаточно посмотреть, сколько личных средств тратили Романовы на общегосударственные нужды, в первую очередь — на помощь нуждающимся. К началу ХХ века в ведение специально созданного в 1797 году для благотворительных целей супругой Павла І императрицей Марией Федоровной «Ведомства учреждений императрицы Марии» входило более 1000 заведений. Перечислю только наиболее важные: два воспитательных дома, около 200 детских приютов, 21 училище для слепых и 1 для глухонемых детей, 6 заведений для взрослых слепых, женские институты и гимназии, 2 коммерческих училища, Александровский лицей, 36 богаделен, 40 больниц. Всего под опекой и на содержании Ведомства состояло более 7 миллионов человек, и значительная часть средств для обездоленных регулярно выделялась из личных средств четырех российских императриц, последовательно возглавлявших государственную благотворительность. Пожертвования со стороны принимались, но каждая копейка расходовалась гласно, под общественным контролем. Невозможно представить ситуацию, чтобы одна из государынь, собрав пожертвования на «детскую больницу будущего», потом присвоила бы их и крутила деньги в банке.

Впрочем, список вещей, невозможных в Российской империи по определению и давно никого не удивляющих в Украине, можно продолжать до бесконечности. Даже самый непримиримый революционер никогда бы не поверил, что пьяный цесаревич способен стрелять в прокурора судебной палаты и это сойдет ему с рук безнаказанно, или что государственные должности, воинские звания и ордена продаются министром двора по установленной таксе, а долю с продаж имеет лично император.

Впрочем, априори смешно сравнивать Романовых и Ющенко—Чумаченко. Как ни пыжится хоружевско-трипольский двор, как ни выводит родословные от кумовьев и братьев ясновельможных гетманов, происходящее там как будто списано со сцены бала «новой аристократии» времен Гражданской войны из рассказа Аркадия Аверченко: «У сапожника Сысоя Закорюкина («Мужская и дамская обувь, заказы и починка») сегодня бал… Особняк его залит огнями, из окон на улицу доносятся звуки струнного оркестра, а мордастый швейцар вальяжно прохаживается у подъезда, щеголяя красной с жёлтым ливреей (родовые цвета Сысоя Закорюкина) и помахивая на потеху собравшимся мальчишкам увесистой булавой. Наверху же, у входа в зал, как это и полагается, — хозяин и хозяйка дома, Сысой и Анисья, — встречают именитых гостей. Увидев приближающегося гостя, Сысой привычным элегантным жестом вытирает руку о шевиотовые штаны и подаёт ребром, лихо рубанув ею воздух.

— Проходите, проходите, — приветливо говорит он. — Нечего тут топтаться.

Анисья стирает концом шейного платка пот с пылающего лба и сияюще подмигивает гостям:

— Мой-то, а? Каки кренделя выкомаривает! А?

Гости все прибывают и прибывают — один гость именитее другого: портной Птахин, слесарь Огуречный, владелец лимонадной будки Гундосов, яичная торговка Голендуха Паскудина — не та, что умерла Макридой-миллионершей, а её сестра, Голендуха, ещё один портной Обкарналов — вся самая изысканная финансовая аристократия. Среди гостей носятся даже слухи, что обещал прибыть портовый грузчик Вавило Рыклов — аристократ из аристократов, денди из дендев. Его историографы и мемуаристы утверждали даже, что он в «двадцать одно», не моргнув глазом, ставит на карту по полтораста, двести тысяч и выпивает в день по 3 бутылки мартелевского коньяку. Наконец, все гости съехались. Оркестр грянул «Алёша, ша», и пары закружились…

Усталая, но довольная разъезжалась по домам новая аристократия. И у подъезда долго ещё можно было слышать зычные выкрики швейцара — бывшего оперного баса, творца партии Мефистофеля в «Фаусте»:

— Кучер, барон Менгден! Давай карету Гундосина.

— Шофёр Голендухи Паскудиной, князь Белопольский! Заводи мотор!»

У Ющенко, как и у вождей любой примитивной варварской псевдокультуры, принцип «государство — это я» сводится к тому, что народ должен погибнуть вместе с режимом. Он мог бы дословно повторить слова Гитлера накануне взятия Берлина: «Если нам суждено проиграть войну, то пусть погибнет и народ. Такова его судьба… Нет необходимости обеспечивать ему условия для продолжения существования… Напротив, нам лучше самим все разрушить». Судьба «маленьких украинцев» считающему себя президентом любителю пчел совершенно безразлична. Они необходимы только в качестве майданной массовки, пушечного мяса внешнеполитических авантюр и для выжимания налогов. Сам термин «маленький украинец» более чем красноречиво свидетельствует о презрительно-брезгливом отношении Ющенко к согражданам. Это несравнимо хуже, чем сталинские «винтики». Без винтика останавливается колоссальный механизм, а «маленький украинец» — нечто жалкое, дрожащее у ног повелителя. Ему можно от наплыва щедрости кинуть обглоданную кость, а чаще просто не заметить копошащееся в пыли ничтожество… Само по себе публичное обращение президента «маленький украинец», на мой взгляд, является фантастическим по безнравственности оскорблением человека. Кто внушил его автору, что он «великий украинец»?