Украина — не Россия - [8]

На страницах этой книги вы найдете и возражения тем, для кого время пребывания Украины в составе Российской империи и СССР интересно только с точки зрения борьбы за национальное освобождение. Украина жила без перерывов. Если бы ее народ вел на своей земле такое унылое и безрадостное существование, каким его, бывает, описывают, если бы он только и делал, что страдал, он не создал бы тех песен, тех мелодий, той поэзии и тех жизнеутверждающих образцов юмора, которые нас так чаруют сегодня. Я считаю абсолютно неприемлемой саму мысль о том, что наше будущее может базироваться на полном разрыве с недавним прошлым. Новой Украине важен весь ее национальный опыт, без купюр.

Часть нашего национального наследия создана на русском языке, и это, конечно, бросает вызов нашему же национальному чувству. Понятно, что мы не можем отказаться от повестей и дневников Тараса Шевченко, от множества трудов наших выдающихся историков, этнографов, писателей, публицистов, политиков, мыслителей. Однако встает вопрос: где и как провести черту? И еще более сложный вопрос: по каким критериям выделить ту область культуры, которая представляет собой, образно говоря, кондоминиум, то есть находится в совместном русско-украинском владении? Я не могу обойти эту исключительно важную тему.

Как и положено цивилизованному государству, мы убрали из паспортов графу «национальность». Что это означает практически? То, что Украина взяла курс на формирование на своей национальной территории украинского народа как полиэтнической и полиязычной гражданской нации. Когда этническая принадлежность граждан больше не закрепляется казенным документом с фиолетовой печатью, самоотождествление каждого человека окончательно становится его личным, если угодно — интимным делом. Но при этом люди, живущие на грани двух культур, не всегда могут предвидеть этнический выбор даже собственных отпрысков. Великий ученый, основатель нашей Академии наук и киевлянин родом Владимир Иванович Вернадский дивился на своих детей: дочка — настоящая «щирая» (истовая, выраженная, подлинная) украинка, принимающая близко к сердцу украинскую боль, украинскую мечту и надежду; сын же — великоросс до мозга костей, Украиной интересуется только и исключительно как историк.

Все мы знаем, на грани каких именно культур живет значительная часть граждан Украины. И в этих условиях отсутствие графы «национальность» тревожит некоторых граждан Украины. Но постепенно, я уверен, они поймут, что отсутствие обязательно привязанной к каждому человеку бирки «национальность» разумно и правильно. Особенно в отношении тех, кто иначе должен был бы всегда относить себя к «национальным меньшинствам» — даже если сердце и рассудок говорят такому человеку: «Я с Украиной! Я украинец». Не это ли предвидел Михаил Грушевский, подчеркнувший, говоря о национальных меньшинствах Украины, что национальный такт и понимание собственного интереса подскажут им, что они должны быть с Украиной?

Уверен, что так оно и будет, но хочу добавить: не только такт и интерес. Есть еще магическое обаяние Украины. Оно привязывает к моей родине людей, не связанных с ней происхождением, куда надежнее любых гербовых бумаг, ибо давно уже сказано: «чуден Днепр при тихой погоде», и нет реки, равной ему, в мире.

Но, естественно, демократическая Украина никого не будет стеснять в его культурном и этническом выборе, а тем более принуждать к таковому. Если человек лоялен государству, гражданином которого он является, государство не вправе требовать от него, чтобы он разделял всю гамму гражданственно-патриотических чувств, которую испытывают те его сограждане, для которых национальное стоит на первом месте. Не станет уже потому, что такие требования выходили бы за пределы законов и, прежде всего, за пределы основного закона, Конституции. Мы не можем и не собираемся требовать от граждан Украины, принадлежащих к русской культуре, чтобы они не сопереживали России, не гордились ею, не болели за нее.

Вместе с тем давайте честно скажем себе: идея самоотождествле-ния исключает раздвоение этнического сознания. Раздвоение сознания — вообще скверная вещь. Тяжелые случаи раздвоения называют шизофренией. И если моя книга поможет хотя бы одному человеку уйти от раздвоения, я буду считать, что трудился не зря.

За последнее время я не раз натыкался в печати на одну и ту же цитату — на слова одного из «отцов» современной Италии графа Ка-милло Кавура. В 1861 году, после того как процесс объединения страны, дотоле много веков разделенной, был завершен, он сказал исторические слова: «Италию мы создали, теперь наша задача — создать итальянцев». Всякий афоризм сгущает краски, и все же нельзя не заметить, что перед сегодняшней Украиной стоит схожая, с поправкой на «сгущение», задача.

Когда-то в сборнике «Физики шутят» я прочел такую фразу: «Если вы объяснили свою идею предельно внятно и доступно, какая-то часть аудитории, возможно, уловит тему вашего выступления». Я много раз убеждался, что это не столько шутка, сколько вполне жизненное наблюдение. Его вовсе не следует понимать так, что люди глупы. Наоборот, большинство людей сегодня достаточно образованны и начитанны. И это замечательно. Из процитированной фразы следует скорее то, что ваша аудитория полна собственных идей и представлений, пусть не всегда упорядоченных, так что ваши ссылки на какие-то факты и истины могут просто плохо стыковаться с кругом понятий вашего слушателя или читателя.