Украина: моя война - [53]

Этот анализ чрезвычайно релевантен для корректного осмысления феномена подъема национализма в современном мире.

В России диффузная идентичность (патриотизм) сейчас на подъеме. Она центрируется вокруг государства и конкретно Путина, особенно после Крыма. Олимпиада способствовала культивации и оживлению именно этой формы.

Экстремальная идентичность представлена широким спектром русских националистических движений, разрозненных, предлагающих свои частные формулировки национализма, возглавля емых тщеславными и невнятными лидерами, враждующими меж ду собой и не имеющими никакой широкой поддержки со стороны носителей диффузной идентичности.

Глубинная идентичность стоит в центре внимания тех, кто искренне заняты поиском Русской Идеи, но не как искусственного идеологического конструкта, а как глубинного духовного основания.

В Украине же мы видим, напротив, подъем экстремальной идентичности, причем в карикатурной, извращенной, «бандеровской», западенской форме. Эта модель искажает естественную диффузную идентичность, игнорирует полностью глубинную идентичность и пытается навязать эту искусственную конструкцию всем украинцам, несмотря на то что структура диффузной идентичности и лежащей в ее основе глубинной идентичности имеет к этой экстремальной форме весьма далекое отношение. Это замечание ставит на первый план вопрос о том, что такое Украинская Идея? Это не бандеровская карикатура, не смутный диффузный национализм, но и, конечно, не великоросское православно-имперское или ностальгически советское понимание украинской проблемы. Перед лицом катастрофических событий, уже состоявшегося и продолжающегося раскола Украины, это может показаться слишком абстрактным замечанием, но это лишь видимость. Поиск глубинной идентичности Украины, постижение Украинской Идеи, ее «эвокация» является, напротив, первостепенным вызовом.

То же самое относится и к Европе, где мы являемся свидетелями подъема идентитаристской волны. Диффузный национализм европейских обществ растет вопреки антинациональной либеральной политике европейских элит. Происходит подъем экстремальной идентичности в лице националистических и подчас откровенно неонацистских групп и движений. Но за этим нельзя упускать главной проблемы: вопроса о глубинной идентичности Европы.

Украина обнаружила целый ряд проблем, вопросов и вызовов колоссальной исторической значимости. Они далеко выходят за рамки собственно украинской ситуации или русско-украинских отношений. Идентичность стоит в центре внимания всех наиболее острых проблем современности — как в Европе, так и за ее пределами.

26 марта 2014 в 11:32

Рубеж пройден

Референдум в Крыму открывает новую страницу новейшей российской истории. Это фундаментальный рубеж. Значение этого события будет понятно только в свете краткого экскурса в историческую семантику последних десятилетий.

С 1991 года уже выросло поколение людей, которые не знают о многих важнейших событиях этого периода, а те, кто знает, чаще всего заблуждаются относительно их смысла. Мы можем с уверенностью говорить о том, что мы знаем историю, только в том случае, если мы понимаем смысл того, что в ней происходит.

1

Советский период в русской истории был принципиально двояким: в нем проявилось непрерывное бытие русского народа в истории (через цивилизацию, культуру, государство, геополитику, язык, территории, этику) и внедрение заимствованных с Запада марксистских идей (построенных на основе европейского Просвещения).

Точнее всего этому синтезу соответствует термин «национал-большевизм». В СССР было совмещено два начала: «национальное» (русское) и «большевистское» (европейское марксистское). В 1991 году эта система рухнула. Советский период завершился.

Так как сам СССР был двойственным явлением, то и конец СССР означал завершение данного сочетания: была отброшена официальная марксистская идеология, но вместе с этим удар пришелся и по национальной составляющей, которая глубоко переплелась с марксизмом за годы советской власти. 1991 год был годом конца национал-большевизма в России.

Теоретически конец этого синтеза мог привести к самым различным результатам. Теоретически вся гамма возможностей сводилась к трем основным:

— освобождение русской составляющей и построение на ее основе русской идеологии (к этому двигались ранние патриотические движения второй половины 1980-х, в частности общество «Память» на раннем этапе);

— продолжение национал-большевистского синтеза на новом историческом этапе с более основательным выявлением тех идеологических принципов, которые были бы общими для Русской Идеи и для социалистического мировоззрения (круг единомышленников А. Проханова в газете «День», «Завтра», ранее — НБП), и апгрейдом идеологии применительно к условиям конца XX века;

— полный отказ от коммунизма (социализма), с одной стороны, и от русского начала — с другой (либерал-реформаторы, окружавшие Б. Ельцина), с тем чтобы принять либерализм как мировоззренческую догму, следовать во всем за США и Евросоюзом и пытаться стать составляющим элементом глобального «Единого мира» с доминацией западных ценностей.