Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в. - [12]

3. В интерпретации В. А. Голобуцкого Богдан Хмельницкий чуть ли не с пеленочного возраста только и думал о том, как бы ему освободить малороссийский народ из-под ига Речи Посполитой: «Буржуазно-националистическая историография распространяла неверный взгляд, будто нападение Чаплицкого на хутор Субботов было причиной, толкнувшей Богдана Хмельницкого на путь политической борьбы против Польши. <…> В интерпретации Грушевского Богдан Хмельницкий до “дела Чаплицкого” и после него – два разных человека. Это ложная схема, искажавшая политический облик великого патриота Украины и подменявшая историческую действительность выдумками о романтическом столкновении Богдана Хмельницкого с Д. Чаплицким. <…> Не нападение Чаплицкого на хутор Субботов толкнуло Хмельницкого на путь политической борьбы, а, наоборот, вступление Хмельницкого на этот путь сделало возможным безнаказанный наезд Чаплицкого»[51]. В интерпретации Голобуцкого все переговоры о совместных действиях с королем Владиславом Четвертым Б. Хмельницкий ведет с единственной целью – обмануть монарха и поднять на вооруженную борьбу с государством весь народ Малороссии. «Король, стремившийся превратить Хмельницкого в орудие своих планов, оказался, сам того не подозревая, прикрытием тех планов, целью которых было освобождение украинского народа из-под власти панской Польши. Предполагаемый королем поход казаков против татар был превращен Хмельницким в поход казаков в союзе с татарами против владычества Речи Посполитой на Украине»[52].

4. Умеренность требований, выдвигаемых Б. Хмельницким к правительству и сейму Речи Посполитой после первых его побед в 1648 г. (в них нет и намека на требование самостийности Малороссии, а отражены только типично казацкие чаяния), В. А. Голобуцкий объясняет глубочайшим знанием Б. Хмельницким политической обстановки в правящих кругах Речи Посполитой (причем, выражаясь современным языком, «в реальном масштабе времени») и его гениальным стратегическим мышлением: «Богдан Хмельницкий внимательно следил за борьбой, происходящей внутри господствующего класса Речи Посполитой. Он старался углубить противоречия в польском лагере настолько, чтобы шляхта Центральной Польши, поддерживавшая Оссолинского, отказалась от немедленного выступления на помощь восточноукраинским магнатам. Этим и нужно объяснить умеренный характер требований Хмельницкого, предъявленных через казацких послов польскому сейму (лето 1648 года). Эти требования сводились к трем пунктам: 1) увеличение реестра до 12-ти тысяч человек; 2) выплаты казакам задержанного жалованья и 3) прекращения религиозных преследований»[53]. Это, воистину, требования всенародного вождя и борца за национальное освобождение. И при этом еще «супермен» Хмельницкий имеет, видимо, достаточное число агентов в правящих кругах Речи Посполитой, которые мгновенно снабжают его информацией из Варшавы. А сам Богдан изощренно крутит сеймом, как хочет.

5. Для книги Голобуцкого, как и для всей советской историографии послевоенного сталинского периода в целом, характерен подход к воссоединению великорусского и малороссийского народа не как равного с равным, имевшим место в довоенный период, а как соединение украинского народа с «его старшим братом великим русским народом». Но мы будем считать, что это не более, чем дань существовавшим тогда идеологическим установкам.

6. В. А. Голобуцкий пишет, что стремление украинского народа к воссоединению с Московским государством имело в своей основе и то обстоятельство, что это государство, в отличие от Речи Посполитой, было централизованным, а, следовательно, более прогрессивным. Польское же государство находилось в состоянии губительной феодальной раздробленности: «Только страна, объединенная в единое централизованное государство, могла рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста и утверждения своей независимости. <…> Таким образом, централизованное Русское государство становилось притягательным центром не только для угнетенного украинского народа, но и для передовых слоев Польши, боровшихся за сохранение независимости и укрепление своей страны»[54]. В приведенной цитате особенно хорош пассаж о передовых слоях Польши, для которых Русское государство являлось притягательным центром. Вероятно, автор хочет сказать, что вольнолюбивая польская шляхта мечтала стать холопами самодержца, в каком-то смысле уподобившись презираемым ими смердам. Ведь в централизованном русском государстве все, включая князей и бояр, являлись по сути, а формально даже и писались, холопами государя, и о шляхетских вольностях в этом государстве речь не могла идти.

Вообще, для В. А. Голобуцкого характерна идеализация образа Богдана Хмельницкого, об опасности которой предупреждали В. Е. Шутый и А. Ф. Чмыга в своей статье в журнале «Вопросы истории» № 7 за 1956 г., цитата из которой приведена выше. В. А. Голобуцкий снимает с Богдана Хмельницкого ответственность за неудачную социальную политику на контролируемой его силами территории Малороссии, приведшей к социальной розни и последующей «Руине», и перекладывает ее на московские власти: «Русское правительство, правительство бояр и помещиков, не могло, разумеется, освободить украинское крестьянство от крепостничества. Тем не менее, в крестьянском вопросе на Украине оно в первые десятилетия после освободительной войны проявляло известную гибкость. Казацкий реестр был увеличен до 60 тысяч человек»