Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга первая. 1991-1999 годы - [23]

Я заранее предупредил Горбачева, что не стану участвовать в этом процессе, поскольку республика готовится к более важному событию — всеукраинскому референдуму. Но Горбачев не оставлял попыток вынудить украинское руководство изменить точку зрения.

23 октября 1991 г. к депутатам Верховной Рады обратились со специальным посланием президент СССР и восемь руководителей союзных республик. Горбачев, Ельцин, Назарбаев, Шушкевич и прочие авторы письма призывали Украину присоединиться к новому союзному договору, подчеркивая, что Союза без нашей республики они себе не представляют. Обращение стало предметом обсуждения на президиуме Верховной Рады. Наше решение было однозначным: пока не состоится всеукраинский референдум, никаких соглашений Украина подписывать не будет. В средствах массовой информации украинское руководство изложило свою позицию: мы готовы к диалогу с независимыми республиками, но нам не о чем договариваться с центром, который уже никого не представляет. К тому же наша страна не собирается ограничивать свою внешнеполитическую деятельность сотрудничеством только с новыми суверенными государствами. Еще я отметил: если на референдуме народ поддержит независимость, необходимость подписания нового союзного договора для Украины отпадет.

Позиция Украины очень не понравилась Горбачеву. Тем более что она фактически сорвала запланированный процесс. После отказа нашей страны руководители республик тоже не спешили парафировать союзное соглашение (на последнюю «союзную» встречу Украина делегировала Ивана Плюща и Константина Масика, имевших статус наблюдателей), но согласились хотя бы отдать текст договора на «откуп» республиканским парламентам.

Президент страны (которой на тот момент уже фактически не существовало) все еще надеялся, что ему по силам собрать всех вместе. А поскольку Украина оказалась самой строптивой, то именно ее он начал методически «обрабатывать». Периодически звонил мне по телефону и упрямо убеждал: ваша страна без Союза неминуемо погибнет. Постоянно твердил, что Украине не под силу построить собственную экономику, ведь окончательный развал бывшего СССР обязательно приведет к разрыву экономических связей. Были у него и другие аргументы: «Что вы будете с ядерным оружием делать? Кнопка ведь все равно в Москве!» Но особенно «давил» Михаил Сергеевич на то, что народ Украины будто бы страстно желает остаться в федерации братских народов: «Не делайте глупостей, Леонид Макарович! Ваш референдум обязательно провалится — ведь в марте 70 % проголосовали за Союз. Я настроения в Украине знаю…» Последнюю фразу он повторял постоянно. Кроме того, Горбачев интенсивно «обрабатывал» общественное мнение, постоянно подчеркивая, что Украина обязательно войдет в новый Союз: «Украина непременно будет участвовать. Я не представляю себе Союзного договора без Украины…» Обращаясь к руководителям других республик, он призывал: «Вытащим Украину, найдем необходимые средства…» В конце ноября, в телефонном разговоре с Джорджем Бушем, Горбачев решительно заявил, что провозглашение независимости Украиной не означает ее выхода из Союза. И уверил, что «мятежная» республика неминуемо присоединится к новому Союзному соглашению. 3 декабря он повторил этот тезис во время телефонного разговора с Гельмутом Колем. Хотя тогда уже были оглашены исторические итоги всеукраинского референдума

* * *

Теперь я имел полное право действовать по плану, обсужденному с Ельциным и Шушкевичем еще, кажется, в ноябре. Борис Николаевич долго надеялся на подписание нового союзного соглашения на конфедеративных принципах, но очень хорошо понимал, что без Украины никакого договора не будет. Поэтому позиция нашей республики (отказавшейся обсуждать какие-либо вопросы, связанные с будущим Союзом, до проведения декабрьского референдума) его откровенно беспокоила. Он не скрывал свою озабоченность и неоднократно подчеркивал: решение России о вхождении в Союз во многом будет зависеть от решения Украины.

По его словам, Горбачев выразил готовность учесть замечания нашей республики к тексту договора, но сначала под этим текстом должна появиться моя подпись. Такой вариант казался мне обыкновенной ловушкой. И к тому же я не верил, что Горбачев (после августовских событий практически потерявший реальное политическое влияние) способен выступить в роли интегратора. Тем более что процессы распада внутри практически несуществующего СССР приобретали неконтролируемый характер. И мне, и Ельцину было хорошо известно о переговорах по поводу возможности создания, так называемого тюркского союза. Руководители среднеазиатских республик (не афишируя этого факта) уже вели соответствующие консультации.

В то же время и я, и Ельцин хорошо понимали: Горбачев был прав, утверждая, что полная дезинтеграция Союза может уничтожить национальные экономики. Народное хозяйство СССР существовало по пресловутому принципу рационального расположения продуктивных сил. Ни одна республика не имела замкнутого производственного цикла в какой-либо сфере. Предприятия на территориях новых суверенных стран были объединены друг с другом многочисленными и сложными связями, формировавшимися десятилетиями. Мы понимали: идею об экономическом сотрудничестве следует поддержать. Поэтому, решительно отказываясь от парафирования нового Союзного договора, Украина все же присоединилась к соглашению об экономическом содружестве: по моему поручению глава украинского правительства Витольд Фокин подписал соответствующий документ. После продолжительных переговоров мы с Ельциным и Шушкевичем пришли к выводу, что СССР обречен и его необходимо заменить