Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга первая. 1991-1999 годы - [21]

19 августа 1991 года — в Москве было объявлено о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению, и об отстранении президента СССР М.С. Горбачева от власти. Обязанности президента СССР — принял на себя вице-президент Г. Янаев.

Сами по себе нормативные акты, которые издавал ГКЧП, реализуя свою незаконным образом захваченную власть — грешили двусмысленностью и половинчатостью, в них явно никто не хотел брать на себя ответственность за жесткие, возможно жестокие и кровавые действия. В СССР — не нашлось своего Густава Носке — зато нашелся смелый телеоператор, который показал крупным планом трясущиеся руки «и.о. президента СССР» Янаева во время пресс-конференции. В Москве — центром сопротивления путчу стал Белый дом, лидером сопротивления — президент РСФСР Б.Н. Ельцин. ГКЧП же — больше думал о сборе урожая, проблема Украины уходила даже не на десятый, а на сто десятый план. Фактически — ситуация в республиках была пущена на самотек.

Уже утром 19 августа — состоялось всеукраинское совещание, на котором присутствовали высшие должностные лица республики, командование КОВО и прилетевший из Москвы командующий сухопутными войсками В. Варенников. На требование выполнять решения и распоряжения ГКЧП и ввести на территории Украины чрезвычайное положение — опытный демагог Кравчук не ответил «нет» — но и готовности выполнять «линию партии и правительства» — тоже не выразил — он привычно петлял. Из тех, кто собрался в этот день в Киеве, решать будущее страны — все до единого относились к советской военной и политической верхушки, все они были выходцами из одного и того же общества, из одной и той же среды, прекрасно знали, кто на что пойдет, а на что — нет. Кравчук, иезуитствуя перед генералом армии Варенниковым, прекрасно понимал, что он не отдаст приказ ликвидировать Кравчука и всю республиканскую верхушку, что ему не придется играть роль Аугусто Пиночета, защищая последнюю цитадель свободы в Киеве. Если бы прилетел не генерал-полковник — а прошедший Афган полковник, нервный и не склонный выслушивать юридическую казуистику — Кравчук бы серьезно испугался. А тут…

Кстати, есть хорошее свидетельство очевидца, как протекал тот разговор Кравчука и Варенникова — от человека, который был в кабинете.

http://gazeta.zn.ua/ARCHIVE/boris_sharikov_to,_chto_gkchp_provalitsya,_ya_pochuvstvoval,_kogda_uvidel_press-konferentsiyu_chleno.html

— Как протекала беседа в кабинете Кравчука?

— Мы обменялись рукопожатиями, расселись за столом для заседаний: военные по одну сторону, гражданские — по другую. В центре друг напротив друга — Варенников и Кравчук. Валентин Иванович сразу начал о деле. Он вообще не любил мямлить, имел привычку изъясняться четко и ясно. Говорил он приблизительно следующее: «Горбачев болен, власть в стране перешла к новообразованному органу — Государственному комитету по чрезвычайному положению. С 4 часов утра 19 августа в Москве в связи с обострением обстановки в столице и угрозой беспорядков, в интересах безопасности граждан объявлено чрезвычайное положение. Я прибыл в Киев, чтобы разобраться на месте в обстановке и при необходимости рекомендовать ввести чрезвычайное положение по крайней мере в ряде регионов Украины».

— Варенников назвал конкретные регионы?

— Да, речь шла о Киеве, Львове, Одессе. Назывался еще один город — то ли Луцк, то ли Ровно, не могу точно припомнить.

— Какова была реакция окружающих на слова Варенникова?

— Мне показалось, что для присутствующих его слова были подобны грому среди ясного неба. Около минуты длилось молчание. Впрочем, надо отдать должное Кравчуку: он быстро взял себя в руки. В отличие от Масика, который заметно нервничал, Леонид Макарович не выглядел растерянным и держался достойно и мудро. Его ответ был примерно таким: «Мы вас, Валентин Иванович, знаем как заместителя министра обороны СССР, уважаемого человека, но никаких полномочий вы нам не предъявили. Кроме того, из Москвы мы пока никаких указаний не получали. И, наконец, самое главное: введение чрезвычайного положения в целом в Украине или в отдельном регионе — это дело Верховного Совета, так требует закон. Мы располагаем информацией, что обстановка и в Киеве, и на местах достаточно спокойная, не требующая введения никаких экстренных мер».

— И что ему на это ответил Варенников?

— Валентин Иванович также проявил выдержку. Он — человек по-военному жесткий, часто прямолинейный. Но в этой ситуации не взорвался, как можно было ожидать, и методу давления предпочел метод убеждения. Генерал вежливо заметил: вы посудите сами, задача у нас одна — спокойствие и порядок в стране, так давайте решать ее сообща. Кравчук, также сохраняя корректность, снова сослался на закон. Каждый из собеседников тактично, но от этого не менее упорно стоял на своем. Своеобразное «перетягивание каната» длилось минут 15–20. В это время на рабочем столе председателя Верховного Совета зазвонил аппарат правительственной связи. Кравчук поднялся, подошел к столу и медленно снял трубку аппарата. В наступившей тишине разговор был отчетливо слышен. Звонил председатель КГБ СССР Виктор Крючков. Он поинтересовался, как дела, как обстановка в Киеве. Леонид Макарович усмехнулся и с некоторой иронией ответил: «Обстановка нормальная, спасибо. Вот приехал Валентин Иванович Варенников, сидим, беседуем. Мы ему как раз рассказываем, что оснований для введения чрезвычайных мер у нас нет». На что Крючков ответил нечто вроде: «Ну, если вы так считаете… Может быть, и правильно…» На этом разговор и закончился. Собеседники попрощались, и Кравчук, явно довольный, вернулся к столу. После этого он окончательно перехватил инициативу в разговоре с Варенниковым и уже не терял ее до конца беседы.