Укради у мертвого смерть - [36]

Куда же запропастился бухгалтер?

Жоффруа снял трубку телефона внутренней связи. На­брал 02.

—   Слушаю, шеф, — ответил старший бухгалтер.

—    Через десяток минут привезут русского. Если к этому времени я не появлюсь внизу, встретьте, пожалуйста. Скажи­те, я задерживаюсь на короткое время. Поговорите о чем-ни­будь. Так, вообще...

Бухгалтер молчал. Это, во-первых означало: зачем меня учить, молодой хозяин? И во-вторых: ваш отец, молодой хозяин, появляется на деловых свиданиях пунктуально. Не исключалось, что отец обеспечил этому китайскому педанту канал контроля за выходом его, Жоффруа, личного компью­тера на блок электронной памяти и бухгалтер видит на своем экране, чем интересуется заведующий отделением. Поэтому Жоффруа не клал трубку, ждал ответа.

—   Слушаю, шеф, — сказал бухгалтер.

Он носил прозвище «Крот», поскольку обитал в подзем­ном, грунтовом мире «Индо-Австралийского банка», высовывыясь на поверхность в исключительных случаях. Случаи на жаргоне людей банка классифицировались как «явление привидений». Гонконгский миллионер в белье и полицей­ский комиссар из Парижа, находившиеся в операционном зале, входили в этот разряд. Ожидавшийся московский гость, пожалуй, тоже.

Крот, обретаясь в подземельях, обладал обостренным чутьем на отклонения, свершавшиеся на поверхности, в ре­альной жизни. Изощренный и даже сваренный из подлин­ных цифр «опасный» финансовый документ застревал на его столе. Крот, конечно, не мог действовать в одиночку. Банков­ские агенты и биржевые маклеры, то есть «ребята горячих денег», как называл их дядя Пиватски, поговаривали, будто бухгалтер имеет собственных «кротов», роющих на недося­гаемых глубинах чужих замыслов, благодаря чему обвали­ваются хитроумные подходы к деньгам отца, его «старинно­го друга» Клео Сурапато и «боевого товарища» дяди Пиватски.

Жоффруа набрал сингапурский номер такого «крота». От­ветил голос, услышав который, он почувствовал, что посту­пил правильно.

—    Барбара? Это говорит парень, который пять лет назад набрался наглости сказать ведущей финансовой журналист­ке в деловом клубе исторические слова: «Весна, мадам, и хочется познакомится с совершенно нескромной девушкой».

—  А что сказала финансовая зануда?

—    И с каким-нибудь бездельником, чтобы убраться от­сюда на свежий воздух поиграть в крикет.

—    И тогда бездельник призвал: «Примерим наши наме­рения!» Какие они у тебя сейчас?

—  Барбара, меня интересует подоплека дела Амоса Доуви.

—  Ах, русские!

В ее тоне послышалось оживление.

—   Отчего энтузиазм?

—     Россия, как говорят политики, свехдержава и в том числе, как считал интересующий тебя Доуви, с деньжатами, которым счета нет. У меня же ощущение, что ее ребята как раз начали их считать. Вот и твой звонок... По правде, я ждала, то есть жду из Бангкока другого. Как раз от русского. Но это — не к делу!

Она назвала Жоффруа код выхода на банк сведений, ко­торые его интересовали.

—   Очень щедро, Барбара. Спасибо большое!

—   Только потому, что мы чуть не стали родственниками, Жоффруа.

—   Ты собиралась каким-то чудом выкрасть акции этого семейного банка?

—     Вполне возможно. Несколько часов назад твой отец сделал мне формальное предложение...

Она разъединилась.

Жоффруа дважды сбивался с порядка, в котором следова­ло набирать цифры закодированного телефона в Сингапуре. Барбара выдала ему выход на информационные запасники компьютерной памяти газеты «Стрейтс тайме».

Отец предпринял странный и неожиданный шаг. Стран­ный и неожиданный... Деловой расчет исключался. Тогда — возраст? Пока не поздно, связать последние годы жизни с элегантной и умной, обаятельной и загадочной метиской? Как говорится, суета перед закрытием ворот?

Он минуты две читал и не понимал вызванного на экран текста. Заставил себя сосредоточиться. На мониторе компь­ютера мерцали строки:

«Барбара Чунг, доверительно для тех, кого касается.

Мой источник из Вашингтона. Попытка КГБ секретно прибрать к рукам калифорнийские банки, в которую вовле­чен бывший сингапурский делец Амос Доуви, будет сорвана принятием соответствующего закона. Два демократа от Нью-Йорка, а именно сенатор Дэниэл Мойнихен и член палаты представителей Чарльз Шумер, выступят с законо­проектом. Он станет откликом на сообщение о такой попыт­ке, ставшей известной журналистам из «Нью-Йорк тайме». Законодательную инициативу поддерживают органы воен­ной разведки. Они и стали источником публикации, соглас­но которой советский агент попытался скупить акции трех банков в Северной Калифорнии и подбирался к четвертому. Агент осуществлял часть плана КГБ по проникновению в коммерческие и технологические секреты.

В настоящее время в США нет препятствий для покупки иностранцами четверти, а то и больше акций финансовых или банковских компаний, что равносильно фактическому приобретению их в собственность. В законопроекте ставится заслон такой возможности, предусматривается требование предоставления сведений о национальном происхождении средств покупщика и наказание за ложные данные.

Проведено расследование, из которого следует, что разве­дывательным властям США подкладывается следующая версия.