Украденные поцелуи - [51]

Лилит почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.

– Поцеловать меня?

Джек кивнул:

– Один вопрос равен одному поцелую. В сумме – три. Заключаем сделку?

Она понимала: маркиз ждет, что она скажет «нет». Однако он не знал, что она после их объятий то и дело вспоминала его поцелуи.

– Я согласна, – кивнула Лилит, ей было очень приятно увидеть, как удивился Джек.

– Что ж, приступайте. Задавайте первый вопрос.

– Хорошо. – Лилит ненадолго задумалась, потом спросила: – Почему вы не любите семейство Ремдейл?

Прежде чем ответить, маркиз приблизился к ней и прижался губами к ее губам. Этот поцелуй совершенно не походил на его предыдущие поцелуи, но он оказался столь же волнующим. «Так может целовать только один Джек Фаради», – промелькнуло в голове у Лилит.

Он посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Первый поцелуй.

– А ваш ответ? – спросила Лилит, придумывая следующий вопрос; она вдруг поняла, что с нетерпением ждет второго поцелуя.

Он провел ладонью по щеке, затем проговорил:

– Уэнфорду принадлежит Ханфелд-Холл, небольшой заброшенный парк, граничащий с Фенкросс-Гленом, одним из моих поместий, где я редко бываю. А между ними есть луг, и там стоит прелестная беседка, которую во время весенних дождей заливает вода. И ходят слухи, что это то самое место, где Уэнфорд… добился согласия своей первой жены.

– Вы хотите сказать, что он сделал с ней то же самое, что пытался сделать со мной? – спросила Лилит.

Джек кивнул и проворчал сквозь зубы:

– Так говорят, то есть ходят слухи. Как бы тони было, этот паяц решил, что ему надо купить этот луг, – вероятно, он считал свой поступок… романтичным. Но мой дед отказался продать его. Тогда Уэнфорд предложил поставить на кон свой прекрасный охотничий домик в Суррее против этой проклятой беседки. Моему деду понравилось неравенство ставок, и он согласился. Они рискнули, и Уэнфорд выиграл.

– И что в этом такого ужас…

– Охотничий домик, как потом оказалось, был родовой собственностью, и Уэнфорд не имел права продавать его. То есть он вовсе не рисковал, делая свою ставку. Кроме того, требуя свой выигрыш, он позволил себе довольно оскорбительные высказывания о родословной Фаради. А мой дед был очень гордым человеком…

– Как и вы, я думаю, – прошептала Лилит.

Джек внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:

– Я уже несколько лет назад утратил большую часть своей гордости, моя дорогая. А у вас осталось еще два вопроса.

– Хорошо. – Лилит сделала глубокий вдох. – Милорд, как вы объясните свою способность обо всем узнавать? То есть как вы узнаете о том, что задумали другие?

Он рассмеялся:

– Это уже несколько вопросов. Но вы так очаровательны, что я готов принять их за один.

– Вы очень любезны. – Лилит улыбнулась. Она не помнила, чтобы ее когда-нибудь называли «очаровательной».

Тут его губы снова коснулись ее губ, а затем он заключил ее в объятия, и Лилит тотчас же почувствовала, как по всему ее телу пробежала сладостная дрожь. «Вероятно, именно такими и должны быть настоящие поцелуи», – подумала она, когда он уже отстранился от нее.

Маркиз же с улыбкой прошептал:

– Это второй.

Лилит уже забыла свой последний вопрос. Но тут бой часов, донесшийся из холла, заставил ее вспомнить совсем о другом.

– Ох, я должна идти, – в волнении пробормотала она. – Пен ждет меня в библиотеке. Я не могу…

– Я когда-то был шпионом, – неожиданно сказал маркиз. – Возможно, это мое признание кое-что вам объяснит.

Лилит взглянула на него с удивлением:

– Вы?.. Шпион?..

– Совершенно верно. Когда Бонапарт снова взял Париж, мы с Ричардом были завербованы Веллингтоном как агенты. Во время войны мы большую часть времени провели в Париже и его окрестностях, стараясь отделить факты от слухов. Фис, мой дворецкий, а также мой камердинер Мартин были членами нашей группы. Ричард все еще служит в военном ведомстве, а я ушел.

– Почему?

Маркиз пожал плечами. Немного помолчав, спросил:

– Это ваш третий вопрос?

Она пристально посмотрела ему в глаза. Его лицо казалось непроницаемым, но Лилит поняла, что он в нерешительности.

– Вы не хотите отвечать на этот вопрос, не так ли?

Джек прикусил губу.

– Так это ваш третий вопрос? Я ничего вам не скажу, пока вы не ответите.

Она многое хотела о нем узнать – больше о его чувствах, чем о его прошлом. Но сейчас, в связи со смертью Уэнфорда и ужасными слухами, следовало прежде всего узнать, что за человек Джек Фаради.

– Да, я хочу узнать, почему вы ушли из военного ведомства.

Он отвернулся и вполголоса проговорил:

– Вы, конечно, знаете об этих слухах, Лил. Примите их за ответ и спросите меня о чем-нибудь другом.

– Вы сказали, что ответите на любой вопрос. Скажите, это как-то связано с той женщиной, которую, как говорят, вы убили?

Джек медленно прошелся по комнате. Затем снова повернулся к Лилит и тихо проговорил:

– Ее звали Женевьева. Женевьева Брюссей. Да, мы были любовниками. Да, я убил ее. Хотя ножом, не из пистолета. Нет, я не был пьян, и это был не несчастный случай. – Он покачал головой. – Это было сделано намеренно, а не случайно. Сожалею ли я об этом? – Джек криво усмехнулся. – Да, сожалею. И в эту минуту даже сильнее, чем прежде.

Лилит вздохнула и проговорила: