Украденные ночи - [4]

Тогда Тоби брал меня на прогулку, и мы шагали по Шафтсбери-авеню, один за одним минуя театры, пока наконец не останавливались у того, в котором играла она. Мы восторженно пялились на афишу, в верхней части которой огромными буквами красовалось ее имя Айрини Раштон.

При мысли о том, что Айрини Раштон — моя мама, меня распирало от гордости.

Однажды мы с Тоби зашли в «Кафе Ройял». С его помощью я убедилась в том, что кроме нас в нем обедают многие лондонские знаменитости. Впрочем, мое приподнятое настроение вдребезги разнесло внезапное появление мамы об руку с блеклым джентльменом в невероятно ярком шейном платке и при монокле. «Знатный господин, — сообщила мне Мег, когда я описала ей блеклого джентльмена. — Лорд Ламми или что-то в этом роде. И как она могла выскочить за этого Ральфа Ашингтона? Ума не приложу!»

— Я… я думал, Сэйре будет интересно, — покраснев до ушей, пробормотал Тоби.

— Это не место для… ребенка! — возмутилась мама.

С этими словами она подняла голову и покинула кафе под перешептывания посетителей.

— Это Айрини Раштон.

— Та самая Айрини Раштон?

— Ну конечно! Бесподобна, не правда ли?

Ее недовольство погрузило Тоби в глубокую меланхолию, и в следующий раз, увидев ее, он тут же извинился. Я же не могла понять, что тут такого. Тоби приучил меня анализировать все, происходящее вокруг, и я всегда пыталась найти ответы на возникающие у меня вопросы. Но ответы, приходящие в мою голову в этот раз, мне самой казались недостойными. Один заключался в том, что Тоби явно нравилось мое общество. Когда она вошла, мы хохотали над моими первыми попытками попробовать шампанское. Ей не понравилось то, что он может так веселиться в обществе другой представительницы слабого пола, пусть и ее собственной дочери. Другое объяснение состояло в том, что ей не хотелось, чтобы я становилась взрослой, а мое появление в «Кафе Ройял» свидетельствовало именно об этом. Она так переживала по поводу собственного возраста, что на несколько лет решила задержаться на отметке в двадцать шесть лет.

Это заставило меня иначе взглянуть на нее и на себя. Я поняла, что скоро она начнет меня стесняться.

В ответ на извинения Тоби мама расхохоталась.

— Я очень благодарна тебе за то, что ты за ней присматриваешь, — ответила она. — Надеюсь, тебе это не слишком скучно.

— Что вы! — взволнованно возразил Тоби. — Напротив, мне очень интересно.

На этом проблема была исчерпана.

— Итак, Сиддонс, ты начинаешь появляться в обществе? — заметила она позже. — Что ж, малыш Тоби — вполне безобидный кавалер.

Безобидный! Это прозвучало очень уничижительно. Да еще и малыш! В Тоби было добрых шесть футов росту. Я любила подтрунивать над его долговязостью.

— А я на твоем месте поспешил бы немного подрасти, — смеясь отвечал он. — У меня уже спина болит от необходимости к тебе наклоняться.

Только когда это чудесное время осталось позади, я осознала, как тогда была счастлива. Мне предстояло часто вспоминать уроки Тоби и спрашивать себя, почему люди не ценят того, что имеют. Я объясняла это противоречивостью человеческой натуры. С другой стороны, возможно, мы просто склонны идеализировать прошлое.

Тем не менее мое прошлое, вне всяких сомнений, было счастливым. Меня волновала увлекательная театральная жизнь мамы и радовали те дни, когда ей удавалось уделить мне немного времени; меня забавляли язвительные реплики Мег относительно жизни в целом и привычек мамы в частности. Я искренне веселилась, видя поджатые губы Джанет, то и дело изрекающей мрачные пророчества. По ее мнению, в нашем доме «царил пир во время чумы», она была уверена, что «добром это не кончится» и что нам еще предстоит «хлебнуть горя». Все это звучало так скорбно, как будто она собственными глазами видела валящиеся на нашу голову несчастья. И все это время рядом со мной был Тоби (что я, к сожалению, принимала как должное), мой терпеливый наставник, возившийся со мной исключительно из любви к моей маме и ко мне. Впрочем, последнее я осознала значительно позже.

Его отец был промышленником (так он его называл), то есть он создал крупное состояние и никак не мог остановиться, непрестанно его увеличивая.

— Из грязи в князи, — пренебрежительно фыркала Мег.

Я немедленно бросалась его защищать.

— Это как раз говорит в его пользу! — заявляла я. — Только очень умный человек может добиться такого успеха, начиная с нуля.

— Все равно это не то, — отмахивалась Мег.

Джанет шла еще дальше.

— Из князей в грязь, — заунывно вторила она сестре.

— Это означает, — поясняла Мег, — что его потомки растранжирят состояние и вернутся туда, откуда он пришел.

— Я не представляю себе Тоби в грязи, — прыскала я. — Да и сам мистер Мэндер в ней никогда не был. Он торговал газетами на Пиккадилли-серкус. Тоби сам мне рассказывал.

— Это фигура речи, — величественно поясняла Джанет. — Но попомните мои слова, все так и будет.

Тоби расхохотался, когда я пересказала ему эту беседу.

— Нам возврат в грязь не грозит, — успокоил он меня. — У отца все продумано. Он настоящий финансовый маг.

— Но ты ведь совсем другой, Тоби.

— О да, меня магом назвать никак нельзя. Я просто веселый леший.