Украденные ночи - [133]

— Но ты пожертвовал собой ради меня. Если ты умрешь, ты это сделаешь вместо меня.

На его лице появилась тень его былой веселой усмешки.

— В этом не было ни малейшего благородства, — слабо усмехнулся он. — Я не смог бы обходиться без этих наших любовно-ожесточенных сражений.

Я сидела у его постели и думала о нашей совместной жизни. Еще я думала об Ануле. Теперь она его окончательно потеряла.

Он лежал в гробу в соседней с нашей спальней комнате. Я не могла поверить в то, что этот полный сил и энергии мужчина, мой враг и мой любовник, мертв. Я горько его оплакивала, хотя и понимала: то, что он сказал, было правдой. Я никогда не смогла бы быть по-настоящему счастлива рядом с ним. Да и было ли мне рядом с ним хорошо?

Я нуждалась в любви. Я всегда в ней нуждалась, особенно учитывая то, что я никогда ее не знала. Мне были нужны нежность и прочный фундамент, на котором я смогла бы построить свою семейную жизнь. И еще я тосковала по зеленым полям Англии, по ласковым солнечным лучам, согревающим, но не опаляющим, по шелестящему дождику, который никогда не идет по расписанию. Я хотела любоваться полянами лютиков, маргариток и бальзаминов. Но больше всего я хотела видеть рядом с собой друга, на которого смогла бы положиться, кто всегда дарил бы мне свою любовь и заботу. Я абсолютно точно знала, что мне нужно для счастья.

И все же я оплакивала Клинтона.

Завтра его похоронят. В этих краях похороны всегда стремительны. Эта комната опустеет, гроб отсюда вынесут, и я навеки потеряю своего гордого и сильного Клинтона.

Пока я стояла у гроба, прощаясь с Клинтоном, на нас спустилась ночь. Вдруг ручка двери начала поворачиваться, медленно, осторожно и бесшумно.

Дверь отворилась, и от ужаса у меня даже волосы на затылке зашевелились. В воцарившейся тишине было что-то непередаваемо жуткое. Я не знаю, чего я ожидала в этот момент. Потом я подумала: это Анула, она пришла за его телом. Я сделала шаг назад. В комнату кто-то вошел. Закутанная в накидку фигура, неразличимая в темноте.

Я опять подошла к гробу. Капюшон вновь пришедшей откинулся назад, открыв лицо.

— Селия! — прошептала я.

Она не ответила, а замерла у гроба, вглядываясь в мертвое лицо Клинтона.

Затем она тихо произнесла:

— Значит, это он умер.

— Я думала, что ты сейчас на корабле. Как ты попала в дом?

Эти практические детали не имели ни малейшего значения. Тем не менее это было первое, что пришло мне в голову.

— Я не могла уехать, не узнав, чем все закончилось. Я оставила себе ключ.

— Что это значит, Селия?

— Это значит, что тогда ты не умерла. Но ты это сделаешь сейчас.

Я сделала шаг к двери, но она оказалась там прежде меня. В руке она держала пистолет, дуло которого смотрело на меня в упор.

— Селия, ты сошла с ума!

— Мне часто говорили, что я похожа на мать. Он свел ее с ума… Сначала она не была так безумна. Они это сделали вдвоем… Он и твоя мать. И это ее убило.

— Селия, я знаю, кто ты. Ты дочь Эверарда Херрингфорда.

— Да, — кивнула она. — Твой друг все узнал, не так ли? Я прочитала об этом в письме, которое он тебе прислал. Мой отец застрелился из-за твоей матери. Но она за это поплатилась. Уж я об этом позаботилась. Какая же ты наивная, если поверила, что твоя чопорная тетя Марта способна на убийство.

— Ты обманула меня, Селия. А ведь ты всегда была такой ласковой и мягкой.

Она кивнула.

— Я такая и есть. Нас двое в одном теле. Селия Хансен — мягкая и добрая женщина. Она любит людей и старается им помогать. Сесилия Херрингфорд совсем другая. Когда ее родители погибли, она решила отомстить. Двое умерших людей были для нее всем, и она поклялась себе, что заставит виновных в их смерти сполна заплатить за свои прегрешения. Тебе когда-то нравилось одно стихотворение. Ты его помнишь? Она начала декламировать, и ее голос эхом разнесся по этой комнате смерти. Это была странная и мрачная сцена.

Увы, любовь! Для женщин искони

Нет ничего прекрасней и опасней:

На эту карту ставят жизнь они.

Что страсти обманувшейся несчастней?

Как горестны ее пустые дни!

А месть любви — прыжка пантер ужасней!

Страшна их месть! Но, уверяю вас,

Они страдают сами, муча нас!

После секундной паузы ее как будто прорвало:

— Поэт говорит о любви женщины к мужчине. Но любовь дочери к родителям может быть такой же всепоглощающей. Пусть у меня не было ни одного любовника, Сэйра, но я все равно знаю, что такое любовь. Мои родители были для меня всем на свете. Я так гордилась своим отцом. Он был таким влиятельным человеком. К нему за советом приезжали люди со всего мира. Его ожидало кресло премьер-министра. Во время приступов маминой болезни я принимала бы гостей с отцом. Мы часто вместе об этом мечтали.

— Мы будем вместе жить по адресу Даунинг-стрит, 10, Сесилия, часто повторял он. А потом связался с этой актрисой, твоей матерью. Я узнала об этом. Я даже приходила и смотрела на твой дом.

— Я тебя видела, — кивнула я. — Жаль… Жаль, что я ничего не знала. Жаль, что нам так и не пришлось тогда с тобой поговорить.

Селия покачала головой.

— Мама всегда была странной, но это ее доконало. А потом он застрелился, и она окончательно обезумела. Я ухаживала за ней, поэтому я знаю, что подтолкнуло ее к роковому шагу. Она покончила с собой… и я осталась одна. Я утратила их обоих. И лишь одна мысль заставила меня жить дальше. Мысль о мести. О вендетте. Планируя отмщение, я ожила.