Украденные мгновения - [30]

Дункан едва удержался, чтобы не рассмеяться. Он просто улыбнулся, но этим только окончательно ее смутил. Харли уже давно заметила, что обаятельная улыбка — его самое эффективное оружие.

Перед их столиком бесшумно появился официант. На нем были черные широкие брюки, белоснежная рубашка и ярко-красный жилет. Он принес им аперитив, заказанный Дунканом. Расставив бокалы, официант с бесстрастным лицом принял бесконечно длинный заказ Харли. Он ни разу не улыбнулся, пока она с отчаянием приговоренного к смерти перечисляла блюда, которые бы хотела попробовать перед тем, как навсегда забудет о свободе. Для начала она заказала жаренные в масле артишоки с тонкими длинными дольками сладкого перца и экзотический овощной салат под лимонным соусом, затем суп из мидий, приправленный шафраном, с гренками.

Воодушевленная одобрительной улыбкой Дункана, она заказала себе различные виды спагетти — ригатони и феттучине по-деревенски, а также ра-виоли с цыпленком и помидорами. Она даже согласилась выпить красного вина, хотя за последние девять лет спиртного не выпила ни капли, поскольку Бойд Монро считал, что имидж Джейн Миллер несовместим с алкоголем.

— А теперь, — Дункан откинулся на спинку кресла, когда официант ушел выполнять их заказ, — расскажи о себе.

— Ты ведь у нас Шерлок Холмс, — язвительно заметила Харли. — Не ты ли говорил мне, что тебе известен каждый мой шаг?

— Это действительно так, — самодовольно проговорил Дункан. — Та информация, что я собрал, содержит только голые факты, а я хотел бы побольше узнать, что ты думаешь о своей жизни сама.

— Да ну?

— Да-да, мне это действительно интересно. Расскажи мне об отце. Я знаю, что он ушел от вас с матерью, когда тебе было всего два года. Должно быть, трудно расти без отца?

— Нет. Без него матери стало гораздо спокойнее и лучше. Он был несерьезным человеком.

Воспоминания о последней встрече с отцом болью отозвались в ее сердце. Чтобы не встречаться с пристальным взглядом Дункана, Харли поспешно схватила стакан и отпила глоток воды.

— Да, однажды мы встретились. Мне было тогда восемнадцать лет. Мой второй альбом уже вошел в чарты. Отец заявился ко мне, чтобы посмотреть, нельзя ли ему чем-нибудь у меня поживиться. Я не дала ему ни цента и выставила за порог. С тех пор мы больше не виделись.

— Вот бы мне так разобраться с моими дорогими родственничками, — позавидовал ей Дункан. Харли усмехнулась.

— Я еще ни разу не слышала, чтобы ты сказал хоть одно доброе слово о своей семье. Ты их не любишь?

— Мне тяжело с ними. У всех у них непростой характер, — со вздохом признался Дункан. — У нас в семье роли распределяются следующим образом: мой брат для меня — это образец для подражания, с него я должен брать пример; мать вечно занята устройством светских раутов; а отец до сих пор видит во мне восьмилетнего шалопая, которому каждый вечер нужно давать взбучку. Нет, это они меня не любят, а я плачу им той же монетой.

— Да, тебе не позавидуешь, — посочувствовала ему Харли. — Мне было легче — я всегда знала, что мать меня любит. Иногда мы с ней ссорились, она на меня злилась, но как бы там ни было, я всегда знала — она меня любит.

— А почему вы с ней ссорились?

— Да потому, что я доставляла ей одни огорчения.

— Как это?

— Она хотела, чтобы я не была той сорвиголовой, какой росла.

— Я догадываюсь, кого мечтала из тебя сделать твоя мать: она хотела, чтобы ты стала Джейн Миллер, — тихо произнес Дункан.

Харли намазывала масло на хлеб, когда услышала эти слова. Она подняла голову и встретила его теплый, сочувствующий взгляд. Сердце екнуло у нее в груди. Неужели он все понял?

— Да. И самое смешное во всей этой истории, что ее дочь стала Джейн Миллер.

— Ужасно, — помолчав, сказал Дункан. — Похоже, что для наших родителей мы пропащие дети.

Харли удивилась:

— Ты-то что натворил? Или ты на них в обиде, что они тебя не пустили играть в «Грэйтфул Дэд»?

Дункан покачал головой.

— Нет, все гораздо хуже. Когда я подрос, мне стало казаться, что жизнь — это одно только наслаждение и что нельзя упускать шанс и отказываться от удовольствий, которые выпадают на твою долю. Ну я и старался не упустить их. Моя жизнь превратилась в вечный праздник. Ты, наверное, не представляешь, что перед тобой сейчас сидит не кто иной, а настоящий плейбой Запада.

— Почему же, — скромно заметила Харли, — я догадалась.

— Правда? А как?

Ее щеки вновь предательски покраснели.

— Женская интуиция. Выходит, если я правильно поняла, что, в то время как я до хрипоты в горле вкалывала на студии звукозаписи и выкладывалась до последнего на концертах, ты всячески наслаждался жизнью, проводя ее в развлечениях и пирушках, так?

— Получается, что так. Мне казалось, что, ведя такую жизнь, я добьюсь успеха в обществе, но… — тут он как-то странно посмотрел на Харли, — …я ошибся. — Дункан принялся нервно отщипывать от хлеба маленькие кусочки и скатывать их в шарики. — Оказалось, что в один прекрасный день вечный праздник может наскучить.

— Не спорю, — кивнула Харли. — Однообразие утомляет, особенно если не надо думать и искать что-то новое.

Дункан замер в изумлении — она словно читала его мысли.