Украденные горы - [27]

— Очень приятно, очень приятно, — бормотал Угаров, думая о чем-то своем. Он уже понял, что этот бесхитростный деревенский юноша не имеет никакого конкретного поручения ни от Маркова, ни от секретной львовской агентуры, и потому старался лишь сохранить видимость официальной вежливости. — Ваши чувства будут надлежащим образом оценены государем.

Угаров бросил взгляд на скрепленные воедино пожелтелые листы бумаг, куда на протяжении длительного времени заносилась вся денежная документация, все расходы на галицийских приверженцев российского трона. Наспех просмотрел датированное еще 1885 годом письмо министерства «господину командующему императорской главной квартирой»:

«…Предоставить шефу жандармов испросить особое Высочайшее повеление относительно поддержки издающейся в Галиции газеты «Слово»…»

Пробежав глазами этот абзац, Угаров спросил:

— Вы, надеюсь, читаете газету «Слово»?

Петро, не понимая, пожал плечами:

— Простите, но, насколько я помню, наше «Слово» уже давно прекратило свое существование.

— Ах, да-да. — Угаров перевернул несколько бумаг, остановился на последней. — Совершенно верно. Еще в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году. — Потом поглядел на своего собеседника и, щуря левый глаз, вполголоса поинтересовался: — Может, у вас, Петро Андреевич, есть какие личные дела, а?

Угаров всегда в конце аудиенции с посланцами славянских народов ставил этот недвусмысленный вопрос. И не только ставил, но и в меру возможностей старался оплатить добрые намерения иноземного гостя.

— Личные дела? — смутился Юркович. — Простите, о личном я не думал…

— Ваша скромность, господин Юркович, нам очень импонирует. Однако то, что вы поддерживаете добрые отношения с доктором Марковым и что вы были так любезны и прибыли к нам… Ведь вы истратились в дороге — билет, гостиница и тому подобное… Я дам вам сейчас записку в казначейство, и вас там за ваши добрые услуги субсидируют…

Угаров достал небольшой, с гербовой печатью листок бумаги и потянулся за ручкой.

— Господин министр, — остановил его Петро, — я приехал не по личному делу. Мне не нужна помощь!

Угаров поднял тяжелые, набрякшие веки и удивленно посмотрел на него:

— Как знаете, господин Юркович.

Он сложил перед собой на столе руки — аудиенция, понимай, закончена.

Однако Петро не торопился вставать. На него нашло какое-то странное состояние внутреннего подъема, что ли. Всплыли в сознании долгие ночи мечтаний, стремлений, надежд, он вспомнил все, что говорили люди, которые напутствовали его на прощание искать правды в русской столице.

Ради них он приехал сюда, их именем и должен будет говорить сейчас.

— Так что вы, собственно, хотите, юноша? — спросил после паузы Угаров.

— Господин министр… — Петро торопливо перебирал в голове мысли, силясь выбрать из них самые существенные. — Доктор Марков, очевидно, информировал вас о положении наших лемков… Народ бедствует, страшно бедствует… Почти половина населения эмигрирует с родных гор в поисках работы. Единственная надежда на Россию, господин министр…

Тяжелая, в рыжих волосах рука Угарова потянулась к стакану с водой.

— К сожалению, социальные проблемы Галиции вне сферы русского влияния, — проговорил он сдержанно между глотками воды.

— Бесспорно, — согласился Юркович, — однако поддержка России, господин министр, великой славянской державы, так много значит для нас. — Петро с трудом подбирал слова. — Если бы правительство его величества обратилось к лемкам с манифестом, в котором провозглашалось бы грядущее наше освобождение! Истории известны подобные случаи. Ваша благородная миссия в отношении угнетенных народов Балкан, славная турецкая кампания. — На лице Петра отразились мучительные поиски нужного слова. — Господин министр, Россия должна дать нам надежду. Ведь у нас отобрали все: землю, леса, горы. Покушаются даже уничтожить язык наших отцов. Только русский царь может вернуть нам все это…

Угаров подался всем телом вперед, напрягся, ленивое самодовольство как рукой сняло. Симпатия к чужеземцу постепенно таяла. Он еще раз, уже внимательнее, окинул его взглядом. Тонкого сукна серый костюм, модный галстук… О нет, вы не разглядели, доктор Марков. Ваше доверенное лицо — переодетый мужик! Бунтарь! Хам! И кто его знает, не прячет ли он в кармане, помимо заграничного паспорта, револьверчик?! Жаль, жаль, что нет поблизости Бобринского. Пусть бы граф послушал, о чем мечтают лучшие представители его москвофилов. Да, да, Георгий Александрович. О земле! Царь должен вернуть «бедным хлопам» Карпатские горы с лесами. Ха-ха-ха! Слышали ли вы что- нибудь подобное, господа? Белый славянский монарх станет социалистом. Может, Бакуниным, а может, самим Марксом. Не попахивает ли эта мужицкая программа пятым годом? Горы с лесами. Землю с пастбищами…

Угаров сощурился. За политическими лозунгами, которые столь ретиво излагает уже не только несимпатичный, а внушающий ненависть австрийский учитель, ему видится тот, в настоящее время недосягаемый для русского правосудия политический преступник, который переехал из Парижа в Краков и оттуда ежедневно, ежеминутно угрожает русской действительности. Угаров не может простить своим коллегам, что они не воспрепятствовали отъезду Ульянова за границу. О, этот эмигрант еще покажет себя! Да и сейчас, собственно, его статьи иной раз сна лишают. И сколь ни старается Третье отделение, никак не удается перехватить агентов Ульянова с политической литературой. Львов — перевалочный пункт. Из Кракова во Львов, а там дальше… Вот чем бы заняться доктору Маркову. Помочь подобраться к самому Ульянову. Вот тогда бы в министерстве знали, что вы, Дмитрий Андреевич, не задаром едите наш хлеб. А то москвофильство, которым вы начиняете своих мужиков, не стоит и выщербленной копейки.