Украденная жизнь - [28]

Размышления

Я поняла разницу между поддерживающей и восстанавливающей терапией. Прочитав отчеты и вспомнив, что говорил Филлип, я пришла к выводу, что одним из врачей Филлипа был «восстанавливающий терапевт». Как-то раз Филлипа проверяли на наркотики, и тест оказался положительным. Когда результаты теста пришли, Филлип объяснил врачу, что он был на вечеринке и кто-то подсыпал ему наркотик в напиток. Доктор безоговорочно ему поверил и заступился за Филлипа перед наблюдательным советом. Филлип и Нэнси были на приеме у этого психотерапевта за три дня до моего похищения и четыре дня спустя. Я не утверждаю, что доктор знал о произошедшем, но странно, что он вообще не заметил ничего особенного в поведении Филлипа.

По моему мнению, и другой доктор Филлипа был «восстанавливающий терапевт». Филлип приходил к нему приблизительно раз в месяц, и врач считал Филлипа излечившимся пациентом. Мы печатали для этого доктора визитные карточки, бланки и конверты. Он требовал полного совпадения цвета на изображениях и шрифтах, это было сложно выполнить на чернильных принтерах, не всегда получалось, и мы вынуждены были перепечатывать.

Филлип сказал мне позже, что он все-таки сознался психиатру в «голосах». После чего тот в течение трех месяцев не реагировал на письма и сообщения Филлипа, и Филлип все это время не получал никаких лекарств. Он переключился на декседрин от синдрома дефицита внимания, а от депрессии не принимал ничего. Филлип говорил, что с Божьей помощью он мог справиться с маниакальными проявлениями своей натуры. Его заболевания проявлялись в длительном фокусировании на одном предмете. Или же мысли прыгали, пытаясь одновременно охватить пятьдесят разных предметов. Психиатр все же прислал Филлипу рецепт на лекарство против синдрома дефицита внимания. Но почему доктору было наплевать, что происходит с его пациентом и к чему может привести заболевание? По-моему, Филлип настойчиво просил помощи и не получил ее. Что тут скажешь? Затем упала его мама, и все стало еще хуже.

Филлип говорит, что Нэнси по-настоящему тяжело, когда он и девочки называют меня мамочкой. У нее было несколько абортов, так как из-за проблем с давлением она не могла позволить себе выносить ребенка. Из-за этого у меня возникла неприязнь к ней. Филлип говорит, что Нэнси чувствует себя аутсайдером, когда видит меня с детьми, и это разрывает ее сердце. Он говорит, что будет правильным поселить нас вместе как одну семью и чтобы дети и я называли Нэнси мамой, а меня девочки называли бы сестрой. Мне не хочется, чтобы Нэнси чувствовала себя аутсайдером, но мне также не хочется называть ее мамой.

У меня есть мама. Я люблю ее и скучаю по ней. Неужели Нэнси не понимает, как это тяжело для меня? Было бы, конечно, хорошо, если бы девочки не зависели полностью от меня, если бы мне помогали с ними, да и разговоры со взрослыми для них полезны. Понимаю, что поначалу А. будет в недоумении, так как она привыкла называть меня мамочкой. Но полагаю, она любит Нэнси, а если я буду называть ее мамой, то А. последует моему примеру. Филлип говорит, что, если мы начнем это сейчас, А. будет считать Нэнси матерью, а Дж. еще слишком мала и вскоре забудет про меня. Он говорит, что мне нужно выбрать себе имя.

Дня два я подумала, а потом определилась и назвала Филлипу и Нэнси свой выбор: Аллиса с двумя «л». Я любила смотреть «Кто здесь босс?» с Алисой Милано. Но мне хотелось другое написание этого имени. И девочки вырастут, называя меня именно так.

Притворяясь семьей

Вчера было четвертое июля, и Филлип предложил подняться на крышу амбара, посмотреть салют. Я боялась подниматься по приставной лестнице, а еще больше боялась находиться с девочками на крыше старого разваливающегося амбара. Но Филлип сказал, что он крепкий и надежный, и если он выдерживает его, то выдержит и нас. Итак, мы все взобрались на лестницу, и он перенес девочек на крышу. А. четыре года, а Дж. год, и она лазает везде, где может. Она всегда на ногах. Она лепечет: «Лиса, папа, мама».

Вечер сегодня теплый. Сияют звезды, а месяц стоит прямо надо мной. Сижу на крыше и думаю о маме и наших спорах о луне и месяце. Я думаю о ней и пою про себя песню, что мы пели вместе: «Я вижу луну, а луна видит меня. Боже, храни луну и, Боже, храни меня». Я так по ней скучаю.

Дж. беспокоится, она без остановки вертится. Нэнси пытается поговорить с ней и заставить посмотреть на салют. Думаю, громкие звуки пугают ее, и мне очень хочется взять ее на руки, но я не хочу, чтобы это выглядело, будто я отнимаю ее у Нэнси. Дж. верещит и старается освободиться из рук Нэнси. Она тянется ко мне, чтобы я ее забрала. Говорю Нэнси, что могу ее подержать, если она не возражает, но Нэнси считает, что девочку пугает салют. По ее мнению, нам следует вернуться в дом. Теперь уже озабочен Филлип, мы все спускаемся вниз. Нэнси дает ребенка, чтобы я покормила его грудью. Иногда мне кажется, что это мое единственное занятие. Дж. любит поесть, но еще для нее это возможность успокоиться. Она всегда столь беспокойна и неугомонна. Она очень любит свою соску, мы называем ее «дружком». Когда она оказывается у меня на руках, мне становится лучше. Тогда, на крыше, у меня сердце было готово выскочить из груди. Мне хотелось выхватить ее и прижать к себе. Не знаю, что бы я говорила Нэнси после этого. Наши отношения такие сложные. Я изо всех сил пытаюсь сохранить то хорошее, что есть между нами.