Украденная любовь - [81]

Не сдерживая себя более, Элиза дугой выгнулась ему навстречу. Она поддалась ему; Киприан заставил ее хотеть его, как грозил с самого начала, и Элиза признавала, что он добился своего. Но что-то, что было в самой ее плоти и крови — а может быть, в душе, — подсказывало ей, что даже в поражении она может обрести победу.

Она отвечала на его поцелуй. Их губы встретились не то в сладостном танце, не то в жестоком поединке двух изощренных фехтовальщиков, и чем дольше продолжалась эта захватывающая битва, тем тверже становилось главное оружие Киприана.

— О-о-о! — простонала Элиза, поглаживая кончиками пальцев костяшки его руки.

На этот стон, исторгшийся, казалось, из самых сокровенных глубин ее души, Киприан ответил немедленным и сладостным действием. Его свободная рука протиснулась между их телами и, будто вспоминая, начала с наслаждением осязать нежную кожу Элизы. Ее ласки становились все смелее.

Весь мир вокруг них остановился — и сорвался со своей оси. Его пальцы дразнили самые потаенные уголки ее тела. Огненные волны разбегались по ее телу, ей показалось, что вся она начала таять и плавиться. Когда же он коснулся ее заветного местечка, Элиза почувствовала, что сейчас взорвется. Это было так невыразимо прекрасно, так восхитительно…

Воспользовавшись тем, что Киприан отвлекся и ослабил свою хватку, Элиза высвободила руку из его пальцев, но не отняла совсем. Ладонь прильнула к ладони, пальцы сплелись, и Киприан поднял голову, прервав поцелуй. Целую вечность они смотрели в глаза друг другу, переживая мгновения восхитительно полного единения, потом губы Киприана дрогнули.

— Элиза… — Он запнулся, словно не зная, что сказать. Мгновение спустя Киприан совершил легкое, почти незаметное движение бедрами, и Элиза ощутила горячее прикосновение его жезла, разведывавшего дорогу.

Они долго лежали так в золотистом свете ночника: тела были готовы, но не спешили соединиться, глаза уже соединились. Киприан не двигался и только пожирал ее взглядом, в котором пылало жаркое синее пламя.

Лишь когда Элиза сама подалась ему навстречу, он начал действо, сценарий которого она уже успела хорошо изучить. Внутрь — наружу. Вторжение — отступление. Можно было подумать, что Киприан дожидался ее разрешения — или, скорее, окончательной капитуляции, подумала она, ибо бой еще продолжался. Но разгоравшаяся между ними страсть заставила обоих забыть о недавнем противостоянии. Теперь они сражались вместе, на одной стороне. Их тела — разгоряченные, жаркие, скользкие от пота — двигались в едином гармоничном ритме, все ускоряя и ускоряя темп. Обе его руки теперь были прижаты к ее рукам, ладонь к ладони, и ей хотелось верить, что точно так же готовы соединиться и их души.

И Элиза не ошиблась. Приближаясь к вершине, взлетая все стремительнее, все выше, пока перед ней не разверзлась бездна и у нее не осталось другого выбора, как только ринуться туда вместе с ним, она поняла, что душа ее связана с душой Киприана так, как никогда не будет связана ни с кем. Любовь, желание, счастье и стремление к вечности слились в ослепляющей вспышке страсти. Он наполнял ее собой снова и снова, принося ей прекраснейший дар, который женщина может получить только от мужчины, которого любит.

Мужчина, которого она любит…

Именно в этот миг Элиза поняла, что любит Киприана и хочет от него ребенка — неважно, чем ей придется расплатиться за это в будущем. А платить придется — она знала это, но готова была променять свою прежнюю жизнь на новую, пугающую и непредсказуемую.

Она смогла наконец понять мать Киприана, понять, почему у нее не было сожалений. Когда женщина любит мужчину, она ни о чем не жалеет.

19

Киприан провел с ней всю ночь и любил ее снова и снова. Лишь изредка, да и то ненадолго, они проваливались в сонное забытье, так и не разнимая объятий. Со стороны могло показаться, будто он утверждает свои права на нее, свою власть над ней, но Элиза была далека от подобных мыслей. Каждый раз, когда Киприан касался ее, каждый раз, когда его губы или пальцы принимались исследовать какое-нибудь новое, невероятно чувствительное местечко на ее теле, она чувствовала, что она имеет власть над ним. Весь его недавний гнев бесследно растворился в невыразимой нежности, и это сделала она, Элиза Фороугуд. Правда, она еще многого в нем не понимала, но сознание того, что все между ними изменилось в тот миг, когда она погладила его руку, было совершенно отчетливым и ясным.

Вздохнув, Элиза повернулась на бок и прижалась спиной к его сильному горячему телу. За окном вставало солнце, но она отнюдь не спешила открывать глаза навстречу его первым утренним лучам.

Киприан тоже повернулся и, счастливо вздохнув, крепче прижал ее к себе. Затем, приподнявшись, он перевернул ее на спину и глядел на нее сверху, опираясь на локти. Улыбаясь, Элиза медленно открыла глаза навстречу его взгляду.

— Ты когда-нибудь устаешь? — Она провела руками по его бокам и погладила по сильной спине.

— Ты меня убиваешь, — признался он с восхитительно развратной ухмылкой. — Но я ничего не могу поделать. Моя жизнь в твоих руках… — Огонь, тлевший в его ярко-синих глазах, вспыхнул ярче, и сердце в груди у Элизы едва не сбилось с ритма. — Скажи, что бы ты стала со мной делать, если бы я разрешил тебе все? И что бы ты хотела, чтобы я делал с тобой, Элиза?