Украденная дочь - [42]

Перед стульями стоял низенький столик с журналами. Это означало, что посетителям иногда приходится ждать. Наверное, они могли случайно встретить здесь, в офисе детектива, какого-нибудь своего знакомого и таким образом попасть в неловкое положение. На одном из стульев сидел мужчина — лысый, с большими пучками волос над ушами. Его руки, насколько позволяли видеть рукава, были очень белыми и полными, без волосяного покрова. На запястье у него виднелись часы размером чуть ли не с кулак. Судя по джинсам, сегодня у него был выходной день. На безымянном пальце у него было обручальное кольцо. Лежащие на столике журналы выглядели такими потрепанными, что, пожалуй, их могла листать моя мама, когда приходила сюда несколько лет назад и сидела на стульчике, размышляя о том, что же она скажет детективу и его помощнице.

Мария, набрав на телефоне какой-то номер, разговаривала так тихо, что было просто невозможно услышать, что она говорит. Она поэтому даже не стала прикрывать рот рукой. Закончив разговор, она встала, вышла из-за стола и подошла ко мне. На ней были туфли на тонких серебристых каблуках — настолько тонких, что они вдавливались в ковровое покрытие. Одета она была в облегающие джинсы и что-то вроде красной кофточки с очень большими вырезами на спине, на боках и на груди. Шла она, горделиво расправив плечи и, казалось, внутренне радуясь тому, что ее длинные, гладкие черные волосы покачиваются при ходьбе, скользят по ее щекам и плечам и цепляются за бретельку лифчика.

Я, сидя на сером стуле и держа в руках журнал, смотрела на нее, наверное, с открытым ртом. Она остановилась напротив меня, поставив ноги в туфлях на серебристых каблуках так, как будто собиралась нанести мне удар ногой. Ей, несомненно, доводилось держать в своих больших руках пистолет далеко не одной марки, и она умела метко стрелять. А еще она наверняка помнила мою мать.

— Он будет здесь через полчаса. Ты можешь сходить куда-нибудь и вернуться.

— Я лучше подожду здесь, — ответила я.

Она, чуть-чуть наклонив голову вправо, собрала волосы и в задумчивости закрутила их в узел. Я подумала, что ей больше идут распущенные волосы: благодаря им ее крупное лицо кажется не таким большим, и они частично скрывают ее довольно мощную челюсть.

— Может сложиться так, что и больше, чем через полчаса, — сказала она. — Сидеть здесь тебе будет скучновато.

— Мне есть над чем поразмыслить, — откровенно призналась я. — Мне нужно побыть в месте, которое бы мне ни о чем не напоминало и в котором мой мозг мог работать, ни на что не отвлекаясь.

— Как хочешь, — сказала Мария.

И она направилась к своему столу, выпустив волосы из рук. Они снова стали покачиваться туда-сюда, чиркая по ее спине. Эта женщина явно гордилась своим телом, и я готова была дать голову на отсечение, что в свободное от работы время она либо занимается в спортзале, либо разглядывает всю себя в зеркале.

Мои родители познакомились случайно на пляже. Они до этого никогда не встречали друг друга. У них не было в жизни абсолютно ничего общего. Отец учился на менеджера по туризму, а мама работала продавщицей в большом универмаге. Их родители жили в совершенно разных местах: родители отца — на Канарских островах, а родители матери — на средиземноморском побережье Испании. Сколько же должно было произойти совпадений, чтобы эти два абсолютно разных человека встретились и чтобы у них родились именно мы с братом. Сколько миллионов глаз, ртов, костей, клеток, сколько миллиардов людей были необходимы для того, чтобы мы появились на свет, а еще до этих людей — сколько миллиардов животных, бактерий, лет, черт знает чего еще… И в конце концов появились мы. Какое значение могла при этом иметь смерть Лауры?

Ладно, хватит пустословия. Судя по этой помощнице детектива и по его фамилии Мартунис, сам детектив, наверное, представлял собой крепко сложенного мужчину с восточно-испанским акцентом и с татуировками на руках. Я никогда не разговаривала с подобного типа людьми, но мне почему-то подумалось, что я должна изложить суть дела максимально лаконично — должна говорить короткими и четкими фразами, не примешивая к фактическим данным своих чувств и эмоций и не жалуясь на жизнь.

Мужчина, сидевший рядом со мной, поднялся со стула.

— Я обещал детям, что свожу их в зоопарк, — сказал он, проводя ладонями по пучкам волос на голове. — Я уже опаздываю. Я приду завтра.

Как только он ушел, помощница детектива жестом подозвала меня, и мы прошли за перегородку — туда, где, по-видимому, находился рабочий кабинет ее шефа.

— Терпеть не могу ревнивых мужчин, — сказала Мария.

Затем она попросила меня рассказать ей все так, как будто она и есть Мартунис, потому что ее шеф вернется не раньше чем через две недели.

— Насколько мне известно, мама нанимала вас, чтобы вы нашли мою сестру.

Мария сжала одну руку другой. В этом ее жесте почему-то чувствовались сила и уверенность в себе. Руки были душой всего ее организма — подобно тому, как у других людей такой душой являются глаза или рот.

— Мою сестру Лауру, — добавила я.

— Твоя мама, наверное, не знает о том, что ты пришла сюда.