Укол рапиры - [79]

Пластмассовый стаканчик хрустнул в руках у Принца.

— Что он?

— Рассказывать дальше?.. Ничего… Как будто все время где-то… На расстоянии… И дело тут не в языке, он говорит совсем неплохо… Может, просто боится? Но принцесса не враг и не шпионка — она готова поклясться на Библии! Даже детективы читать не любит.

Принц поднял голову.

— Что, Игор? — сказала Джейн.

— Женька… — сказал он. — Женька, ты просто английская дурочка…

2

— Наконец-то, мы начали уже беспокоиться, — сказал отец Игоря.

— Есть хочешь? — спросила мать. — Где ты был так поздно?

— Гулял с Джейн. Потом проводил.

— Это прекрасно, что у тебя такая возможность тренироваться в английском. Ты ведь его позабыл, верно? Но мне не слишком нравятся эти твои уличные знакомства.

— Какая разница, мама, — уличные, домашние, автобусные, магазинные?.. А где лучше всего знакомиться? В воздухе? Или на воде?

— Не паясничай! Мы же ничего не знаем о ней.

— Привел бы сюда, познакомил, — сказал отец.

— Нет уж, лучше не надо, — сказала мать. — Случайное знакомство да еще в чужой, стране.

— Вот потому и не привел, — сказал Игорь.

— Все знакомства случайные, — заметил отец. — А мы с тобой, Соня…

— Но ведь то было в Москве!

Игорь знал, что отец с матерью действительно познакомились в самолете, на пути из Москвы в Минеральные Воды, и поженились чуть не через неделю. И каждый раз, взглядывая на мать, он заново понимал такой поступок отца. Потому что хотя вблизи и видится все по-другому и многолетняя привычка притупляет впечатление, но все равно Игорь не мог не видеть, как привлекательно своей цыганской красотою лицо матери; и когда обижался на нее, выходил из себя — что бывало нередко, — а потом вольно или невольно опять смотрел на ее лицо, злость почти молниеносно исчезала: ведь нельзя же злиться, глядя на прекрасную картину или статую… Ее не портило ничего: ни примитивность взглядов и жуткая прямолинейность, ни отсутствие широты, ни завистливость… Это сознавал и отец Игоря, хотя отчетливо видел: в ней до сих пор живы и цветут ярким букетом привычки, нравы и голоса одесских улиц, одесского привоза. И не самые лучшие из них.

Игорь давно понял: не нужно принимать высказывания матери всерьез; ничего он ей не докажет, и в ее убеждениях ничто не изменится, тем более что и не убеждения это, а просто чувства, настроения, но все же редко мог сдержаться, не вступить в спор. Как с дедом.

— Не понимаю, — сказал он, — какая разница, где познакомиться: у нас, у них? Москва, Лондон, Жмеринка?

— Очень большая, — попытался свести на шутку отец. — Потому что из Жмеринки ты вряд ли пригласил бы девушку в Москву.

— Что? Он уже пригласил эту англичанку? — крикнула мать. — Игорь, ты совершенно забываешь, что твой отец здесь… на такой работе… мы не можем… И дедушка тоже не станет…

— Я не забываю, чего мы не можем, — сказал Игорь. — Хотел бы, да не даете… Почему мы ничего не можем?! Ведь это стыдно!.. Стыдно, понимаете? Недостойно!

— Ну-ну! — Мать даже уперла руки в бока. — Это что-то новенькое. Послушаем.

— Да… Я вот гляжу на лондонских нищих, бездомных… Несчастные люди, в общем… А какие у них лица спокойные, не замечали?.. Потому что они не боятся, потому что знают: им можно все, кроме того, чего нельзя… по закону. И у них есть чувство достоинства… А вы? Всегда какие-то испуганные… Стыдно просто…

— Заладил! А систему «Текникс» тебе иметь не стыдно за пятьсот фунтов?! — закричала мать. — А дубленку?

— Можешь забрать их обратно!

— И заберу! Чем ты будешь перед ребятами щеголять?

— Перестаньте! — прервал отец. — Хватит! Что за одесский базар? Пошли «Новости» посмотрим по телевизору.

— Новостей нам твой сын преподносит под завязку, — сказала мать. — Не соскучишься с ним. Чего доброго, скоро жениться надумает на иностранке. Своих ему уже мало.

— А почему нет? — Игорь пошел было к двери, вернулся. — Что особенного? Сами кричите везде об интернационализме, о мостах дружбы, о контактах. Да, мосты вы любите, когда люди сидят в телестудии. А попробуют эти самые люди сойти с «моста» и познакомиться сами по собственному почину… Тут сразу их… У нас парень из десятого в ГДР ездил с «Поездом дружбы». Один вечер провел не со всеми, а где-то под Берлином, в семье у одной девушки. Что было! Выговор дали за недисциплинированность, за моральную неустойчивость, сказали, никуда больше в жизни не поедет! А здешние ребята? Вы лучше моего знаете… Сумку в зубы — и пошел: во Францию, в Бельгию, в Югославию… Личные контакты налаживать. Автостопом, на велике, на мотоцикле… И никто в душу не лезет, никто не теребит.

— Тебе прекрасно известно, загрантуризм у нас сейчас развит, как никогда.

— Знаю. Только пока человек поедет куда-нибудь за дикие деньги, из него всю душу вымотают. Вопросы, допросы, инструктаж… Мне Мила рассказывала, ее отец подал, а ему… Он вообще потом отказался…

— Кто такая Мила? — спросила мать. — Я ее знаю?

Игорь взглянул на отца, ничего не ответил.

— Какая разница, Соня, какая разница? — сказал тот. — Мало ли у молодого человека друзей?.. Мы пойдем сегодня к телевизору? После «Новостей» детективный сериал. Ты же его смотришь, Соня… Идите, я чайник пока поставлю, пить хочется весь день…