Укажите мне край, где светло от лампад.. - [12]

     Знаю одну маму. которая каждые именины привозит своего мальчика в Троице-Сергиеву лавру. Мальчика зовут Сергий. В этот день он прикладывается к мощам преподобного Сергия и просит его о чем-то своем, потом они кормят голубей на площади перед Лаврой, набирают воду в святом источнике. Потом десятилетний Сережа одаривает денежкой нищих. Они возвращаются домой поздно и очень устают, сил на застолье уже не остается. Но его и на другой день перенести не грех - так и делают. В ближайшее воскресенье приходят к Сергею принаряженные Настеньки, Кириллы, Дениски. Они уже знают, как вести себя на именинах, Сережина мама научила. Зажигается лампада перед иконами, сам именинник читает коротенькую молитву своему святому: "Моли Бога о мне, Святый угодниче Божий Сергие, яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душе моей". А уж после молитвы - за стол. Сережина мама большая мастерица печь пироги и изобретать салаты.

     Каждый день в Русской Православной Церкви посвящен памяти какого-то святого. И каждый день есть у нас именинники. Наверное, надо напоминать друг Другу, если засуетимся да зазеваемся, - скоро у тебя именины, не забудь. Что значит это "не забудь"? А то и значит, что надо, отложив кесарево, отдать Богово Богу. Надо поднять голову от земли к небу, туда, где наш покровитель, как и мы, ждет своего праздника. Отцы Церкви говорят, что в этот день существует особая молитвенная связь именинника со своим покровителем. Так разве вправе мы эту связь нарушать? Вот и будем готовиться к светлому дню Ангела. Как? Традиционно. Ничего нового изобретать не будем. А будем шить именинные наряды. Летящие юбки с оборками и без оных, умопомрачительные блузки, костюмы как классических, так и смелых форм. И платья, платья, платья... "Вы полагаете, все это будет носиться? Я полагаю, что все это следует шить". 

Чем утешить умирающего?

     "Вот уже третий год моя свекровь не встает с постели - парализовало. Она и раньше кротким нравом не отличалась, а сейчас просто изводит нас с мужем. Я, конечно, терплю, но бывает срываюсь, накричу на нее, на мужа, на детей. Чувствую - нет больше сил, за что мне такая мука - ухаживать за старой при смерти женщиной, от которой я и слова-то доброго за всю жизнь не слышала, одни попреки. Говорят, у православных есть какие-то особые правила ухаживания за неизлечимыми больными. Расскажите о них, пожалуйста, может, помогут они мне..." 

(из письма читательницы) 

     Говорят, нет ничего проще, как давать советы. Вот и у меня, лишь только прочитала это письмо, готовы были сорваться с кончика языка советы уставшей женщине: терпи, смиряйся, неси свой крест достойно. Конечно, все в этих словах с точки зрения христианской морали правильно, только вот останавливается моя личная отстраненность от нелегкой судьбы читательницы. Ведь я ничего не знаю о ней: здорова ли она сама, любит ли ее муж, в отдельной ли комнате лежит парализованная свекровь, большие ли у нее дети? Наша домашняя жизнь пестро и плотно соткана из различных ниточек-деталей, которые и создают, в конечном счете, ее рисунок - веселый или заунывный, строгий или произвольный. Не зная составляющих этого рисунка, давать советы - рискованное дело. Впрочем и зная - рискованное. Потому что чужая душа - потемки.

     Не буду ничего советовать нашей читательнице, а вспомню лучше народный опыт православной России тех далеких лет, когда само отношение к смерти и подготовке к ней было благочестивым. Где умирает обычно тяжелобольной в наши дни? Как правило, в больнице. Конечно, больной должен находиться под наблюдением врача. Но вот врач пригласил нас для серьезного разговора и поставил вопрос ребром: "Дни больного сочтены, ему уже ничем не поможешь, готовьтесь к самому худшему". Услышать такой приговор всегда больно, но мы не можем себе позволить впадать в депрессию и с утра до вечера проливать слезы, забыв о прямых и срочных обязанностях перед тяжелобольным. Надо в конце концов уяснить себе главное: мы вступаем в новый этап жизни, когда нам надо сделать все возможное для близкого человека - долюбить его, дожалеть его и даже его дотерпеть. А умирать дома лучше, на Руси всегда помнили об этом. Сами стены с обоями в привычный цветочек для глаза, окно с двумя торчащими в нем веточками рябины, даже треньканье звонка входной двери - все это привычно, мило и дорого. Конечно, придется нам, здоровым и крепким, потесниться, ужаться, но выкроить больному отдельную комнату или отдельный угол, отгородив его ширмой или занавеской, надо.

     На Руси про умирающего человека говорили, что он трудится. Так оно и есть. Он трудится, он готовит себя к совершенно новому, а потому и пугающему его состоянию. Создадим условия для его труда: не будем врубать на всю катушку телевизор, закроем абажуром яркую лампочку, приучим себя говорить вполголоса, затеплим лампадку перед иконами, чтобы больной мог подолгу смотреть на нее и думать. Думать полезно всегда. Но вдвойне полезно подумать, когда жизнь уже почти прожита, когда что-то удалось, а что-то нет. Когда мелкие обиды отступают, когда есть время послушать душу, распознать, что в ней вечно, а что суетно. Это ли не труд? Не будем мешать человеку трудиться.