Уинстон Черчилль: Власть воображения - [36]
Все это наскоро надиктовывалось несчастному мистеру Маршу, пока путешественники переплывали озеро Виктория или поднимались вверх по течению Нила на комфортабельных пароходах. И, как всегда, опасность всегда витала рядом с Черчиллем: в Уганде они пересекали район, где от сонной болезни[57] умерло двести тысяч человек. Когда 23 декабря они добрались до Хартума, лакея Скрайвингса пришлось госпитализировать; он умер на следующий день от холерного поноса. Для его хозяина эта утрата была трагична вдвойне: он был очень привязан к Скрайвингсу, который служил еще его отцу. И потом, Уинстон за всю свою жизнь так и не научился обходиться без слуги…
17 января 1908 г. молодой заместитель министра вернулся в Лондон. На следующий день на банкете в Национальном либеральном клубе он смог заявить: «Я возвращаюсь на линию огня в здравии настолько добром, насколько это возможно, и расположен вести бой настолько ближний, насколько это возможно». Впрочем, некоторые бои выглядели безнадежными: два месяца спустя на ужине у своей доброй феи леди Джейн он снова встретил грациозную Клементину Хозьер[58]. В этот раз он с ней заговорил (что для него дело просто исключительное) и пообещал подарить экземпляр своей книги о лорде Рэндолфе… Но тут же позабыл о своем обещании, так что впечатление, которое он произвел на девушку, оказалось не лучше, чем в первый раз!
Подобная рассеянность была следствием чрезмерной загруженности, поскольку Уинстон вернулся в Лондон на новом боевом коне – с планом социальных реформ, над которым усердно трудился во время своего отпуска. Реформатор Чарлз Мастерман, повстречавший его в то время, отметил в дневнике, что Черчилля «преследуют мысли о бедноте, чье существование он только что для себя открыл. Он верит, что само Провидение призывает его сделать что-нибудь для этих людей. “Для чего я всегда чудом избегал смерти, – вопрошал он, – если не для чего-либо в этом роде?”» Хороший вопрос: Уинстон несомненно жаждал славы, чтобы оставить след в истории, как герои его молодости, и реализовать заветную мечту стать премьер-министром, потому что им не смог стать его отец, да чтоб побыстрее, ибо до фатального угасания ему оставалось, по его расчетам, всего тринадцать лет. Но этого было мало: молодой человек чувствовал себя по-настоящему самим собой, только когда сражался за правое дело, будь то на поле брани или в зале парламента. Многочисленные и обширные очаги отчаянной бедности в зажиточной Англии казались этому щедрому сердцу чудовищной аномалией, которую нужно немедленно излечить. И поскольку при всей сентиментальности он все-таки был политиком до мозга костей, он рассчитывал использовать благородное дело, чтобы подорвать позиции консерваторов на следующих выборах… и вырвать почву из-под ног лейбористов!
Нам возразят, что заместитель министра по делам колоний, который и членом правительства-то не был, выходил за рамки своей компетенции. Пора к этому привыкнуть: Уинстон никогда не мог удержаться в рамках… Мастерман ошибался, полагая, что Черчилль «только что открыл для себя бедных». На самом деле он открыл их на шесть лет раньше, когда прочитал книгу Раунтри о городе Йорке; и даже смог их увидеть воочию в начале 1906 г. во время избирательной кампании в Манчестере… Сыну лорда Рэндолфа, проводившему время вне стен парламента лишь в лондонских клубах или в роскоши Бленхеймского дворца, привычный комфорт стал не в радость, как только он осознал, сколько вокруг нищеты. Перейдя в Либеральную партию, он подпал под влияние радикального депутата Ллойд Джорджа; этот валлийский адвокат очень скромного происхождения отдавал все силы борьбе с бедностью, с которой был знаком не понаслышке. Он охотно открыл мир отверженных своему новому союзнику и другу. В начале февраля 1908 г. Уинстон, жадно поглощавший документы и новые идеи, попросил встречи со знаменитой Беатрисой Вебб. Эта социалистка, одна из мыслящих голов Фабианского общества, уже встречалась с ним четыре года назад и нашла его «совершенным невеждой в сфере социальных вопросов». На этот раз перед ней был внимательный собеседник: «Он был очень любезен и поспешил заверить меня, что готов впитать все планы, которые мы могли бы ему предоставить». Лучше и не скажешь: после встречи с Беатрисой Вебб и ее протеже Уильямом Бевериджем он синтезировал их предложения с идеями Ллойд Джорджа и своими германскими наблюдениями и изложил получившуюся концепцию в статье «Неизведанная область политики». Наш скромный малый искренне считал область неисследованной, поскольку сам ее только что для себя открыл… Но если идеи и не были новаторскими, то выражены они были с бесспорным талантом: не может быть полной политической свободы без минимальной социальной и экономической защищенности; государство обязано помогать гражданам посредством профессионального обучения, управления занятостью, контроля за отдельными секторами экономики, в частности за железными дорогами, каналами и лесами, и, наконец, путем установления «норм прожиточного минимума и труда».
