Уилки Коллинз - [36]
Все же весной 1862 года новый роман начали печатать выпусками в All the Year Round. Название и на этот раз появилось в последний момент. У Диккенса было несколько предложений, но ни одно из них не подходило; наконец, Коллинз определился: «Без имени»[25]. Начальные части автор уже показал Диккенсу, которому очень понравилась общая интонация, он читал с интересом и восхищением. Одна сцена вызвала сомнение, и лишь один персонаж показался ему «слишком деловитым и похожим на клерка». Примерно такое возражение возникало у него и при чтении «Женщины в белом»; он считал, что рассказчики в том и в другом романе «имели общее свойство — выпадать из общего тона». Но это был один из принципов Коллинза, и он никак не мог принять совет отказаться от него.
Роман начинается с мирной картины — портрета семьи Ванстоун: мать, отец и две дочери являют собой воплощение респектабельности. Но атмосфера вскоре мрачнеет — отец погибает в железнодорожной катастрофе, одном из ужасов новой эпохи. Известие о гибели мужа убивает миссис Ванстоун, которая преждевременно производит на свет сына, также умирающего. Сюжет стремительно набирает обороты. Выясняется, что Ванстоуны официально не были женаты, и две сестры, соответственно, являются незаконнорожденными. У них нет теперь ни имени, ни права на наследство. Они никто. Все имущество отходит к брату мистера Ванстоуна, с которым тот давно порвал отношения.
Реакция сестер различна. Нора Ванстоун выбирает участь гувернантки. Магдален Ванстоун, демонстрирующая драматические таланты, отправляется в Йорк, чтобы стать актрисой. А еще она решает отомстить. Она желает вернуть свое наследство любыми средствами, честными или нет. Она выйдет замуж за молодого кузена, сына отцовского брата. Готова завязка для драмы, в которой будет и фальшивое имя, и обман, и самоубийство.
В Бродстэрсе Коллинз решил арендовать на лето и осень Форт-хаус, чтобы работать без помех. В этом доме Диккенс останавливался летом 1850 и 1851 годов; возможно, Коллинз посещал его там во второй из этих периодов и ему там понравилось. Несомненно, он использовал в качестве кабинета ту же комнату, что и его предшественник, — ее большие окна выходили на море. Дом был для него и Кэролайн Грейвз слишком велик, но, в конце концов, Уилки теперь был солидным литератором. Товарным поездом в дом отправили десять сундуков с самым необходимым, в том числе с холодильником. Старым друзьям, таким как Чарльз Уорд и Август Эгг, выделили особые спальни, Коллинз вновь отправился на морскую прогулку с Эдвардом Пиготтом. Однако не все шло так гладко, как кажется. Он ругался с двумя слугами, оба покинули дом — не то были уволены, не то сами захотели уйти.
Вероятно, важно отметить, что среди гостей был и врач Фрэнк Берд. К сентябрю большой палец на ноге Коллинза стал багровым и распух до размеров детского кулачка. Писатель чувствовал себя прескверно. «Кажется, он сам не замечает этого, — писал Диккенс своему партнеру по журналу У. X. Уиллзу, — но стал очень нервным». Писать приходилось с усилием, издатели требовали завершить роман к октябрю или ноябрю, чтобы выпустить его в декабре, но он сомневался, что успеет раньше конца года, а то и конца января. Он направил серию писем друзьям в Лондоне с запросами, необходимыми для построения всех поворотов сюжета. Как долго в 1847 году могло идти письмо из Лондона в Цюрих? Сколько времени длилось морское путешествие из Лондона в Гонконг? Расскажите о пейзаже в Дамфри. Там плоская местность или холмистая? Не то чтобы он не доверял собственному воображению. Но он уже знал, что читатели будут слать ему письма, указывая, как обстоят дела, и исправляя его ошибки. Кроме того, точность в деталях помогала оправдывать его порой невероятные сюжетные ходы.
В начале октября Коллинз написал Берду с просьбой приехать в Бродстэрс. Писатель страдал от ужасной слабости, тошноты и лихорадки. Он маялся бессонницей, и его травмировал малейший шум. Возможно, причиной этих симптомов была слишком усердная работа. Он вернулся в Лондон скорее, чем планировал, опасаясь резкого ухудшения болезни и неспособности завершить книгу. Некоторое время он провел в постели, и характерное для него общее нездоровье дополнилось ревматизмом и расстройством печени. Берд рекомендовал хинин и калий, а также мощную микстуру на основе опиума и спирта, известную как лауданум. Трудно сказать, насколько серьезно он был болен, но в любом случае Коллинз жил в городе с нездоровой атмосферой — туманами, дождем, сыростью, это был промозглый и грязный город, где господствовали кашель и простуда и никто не чувствовал себя по-настоящему хорошо.
Диккенс узнал о болезни Коллинза от Фрэнка Берда, который был и его доктором, и пообещал помочь другу; ему тоже был знаком страх оказаться неспособным успешно укладываться с работой в назначенное время, и он заверил Коллинза, что при необходимости примет участие в написании книги: «В крайнем случае я смогу сделать это так, что никто не заметит разницы между нашим стилем». Предложение было сделано с наилучшими намерениями, но, вероятно, звучало несколько оскорбительно, словно в манере письма Коллинза не было ничего уникального, такого, что нельзя имитировать и поставить на поток.
