Уходя, не оглядывайся - [30]

Я был как в тумане. До меня не доходило, что он говорил, и я начал машинально заправлять бак.

– Эй, ты что – оглох? – сказал мужчина, повышая голос. – Мы голодны!

– Прошу прощения, закусочная закрыта.

Я хотел поскорее их выпроводить, но это был один из тех бесцеремонных богатеев, что поступают только по-своему.

– Так открой ее, черт побери! Мы хотим есть, а твоя работа – кормить людей!

– Мне очень жаль, сэр, но закусочная закрыта, – ответил я, завинчивая крышку бака.

– Эта забегаловка принадлежит тебе?

– Нет.

– А где хозяин? Я поговорю с ним, чтобы он открыл эту чертову закусочную!

– Гарри, дорогой… – неуверенно начала белокурая женщина.

Он повернулся к ней:

– Не вмешивайся! Я сам разберусь. Я поговорю с хозяином. Я никогда не теряю времени на разговоры с работающим по найму персоналом.

Увидев, что он направился к дому, я встревожился.

– Хорошо, хорошо, – сказал я, нагоняя его. – Я что-нибудь приготовлю. Хозяин спит.

Он остановился, разглядывая меня:

– Я хочу пожаловаться на тебя!

– Я что-нибудь приготовлю, – повторил я и, открыв дверь закусочной, зажег свет. Я услышал, как он выговаривает жене:

– Пошли же, что ты расселась? Ведь ты сама говорила, что хочешь есть!

Они вошли вслед за мной и расположились за одним из столов.

– Что у вас есть?

– Сэндвичи с курицей или холодный ростбиф, – ответил я. Одна мысль о еде вызывала у меня тошноту.

– Курицу, и побыстрей! И вымой руки, прежде чем брать хлеб.

Я вошел на кухню. На столе стояла бутылка виски. Я взял ее и отпил большой глоток, затем достал из холодильника курицу и нарезал хлеб. Подогрев кофе, я поставил все на поднос и вышел с ним в зал.

Мужчина недовольно буркнул что-то и принялся за сэндвичи. Вдруг меня прошиб холодный пот, и тошнота подступила к самому горлу. Мне не следовало пить виски. Я почувствовал, что если не выйду на воздух, то могу потерять сознание, так мне было плохо. Я пробормотал что-то насчет машины и быстро вышел. Горячий ночной воздух меня не освежил. Едва я зашел за угол закусочной, как меня вырвало. Через несколько минут я начал приходить в себя. Сев на землю и облокотившись о стену, я обхватил голову руками и начал думать.

Я влип в нехорошую историю. Как только Лола придет в себя после шока, вызванного смертью мужа, – а я подозревал, что это не займет у нее много времени, – она тоже сообразит, что попала в переделку.

Я не сомневался в том, что смерть Йенсена была случайностью. Она в запальчивости размахивала револьвером, и он выстрелил. Но она не сможет доказать полиции, что это была случайность. Они захотят узнать, как револьвер оказался у нее в руке. Ей придется признаться, что она собиралась украсть сбережения своего мужа. Как только она в этом сознается, ей тут же предъявят обвинение в преднамеренном убийстве.

Сколько ей потребуется времени, чтобы сообразить навесить это дело на меня? Я прекрасно подходил для роли грабителя и убийцы. Она могла заявить полиции, что Йенсен, уезжая на встречу легионеров, оставил ее одну со мной. Она была занята на кухне, а я проник в дом и открыл сейф. Йенсен неожиданно вернулся, застал меня на месте преступления, и я его убил. И что бы я ни говорил, этим показаниям наверняка поверят, раз уж я беглый преступник из Фарнуорта.

Моей первой безумной мыслью было взять фургон и рвануть в Тропика-Спрингс, но я знал, что не смогу опередить телефонный звонок. Как только она узнает, что я уехал, она сразу позвонит в полицию, и они будут ждать меня за перевалом. Даже если я выведу из строя телефон и свяжу Лолу, все равно шансы, что кто-нибудь остановится на заправку и обнаружит ее, были слишком велики.

Потом меня внезапно осенило, что если я в ее в руках, то и она – в моих. Я понимал, что все зависит от того, насколько она нуждается в деньгах, а у меня были основания полагать, что они ей нужны больше всего на свете. Если она выдаст меня полиции, то мне оставалось только сообщить, что с этих денег не платили налогов, и она их больше никогда не увидит. Именно этим она угрожала Йенсену – этим я мог припугнуть и ее. Стоит мне сказать полиции правду – денег ей не видать. Если я все сделаю правильно, то у меня был шанс.

Я подумал о теле Йенсена, лежавшем в доме. Мне придется его закопать. Кроме того, мне нужно будет придумать причину его отсутствия.

Больше времени на размышления у меня не было.

Мужчина и его белокурая жена вышли из закусочной и направились к своей машине. Я поднялся на ноги и последовал за ними. Он заплатил мне точно по счету и сказал, что ему очень все не понравилось и он обязательно расскажет об этом своим знакомым.

Едва они отъехали, я бросился в дом.

Я поспел как раз вовремя. Когда я толкнул входную дверь, я услышал, как тренькнул телефон.

Она звонила в полицию.

II

Телефон находился в прихожей.

Она взглянула на меня, накручивая пальцем диск. Выглядела она ужасно: лицо бледное, испуганные глаза ввалились, губы побелели как мел. Мы смотрели друг на друга. У нее в руке была трубка, у меня – револьвер.

– Повесь трубку, – сказал я. – Быстро!

Когда Лола увидела револьвер, ее лицо из бледного стало серым. Она наверняка решила, что я собираюсь ее убить. Дрожащей рукой она повесила трубку.