Уход в лес - [6]

Это не значит, что теперь «нет» этого нашего человека должно пропасть для внешнего мира. Наоборот — только оно не должно появляться в месте, которое властитель избрал для этого. Есть другие места, на которых оно было бы ему значительно неприятнее — например, белый край предвыборного плаката, публичный телефонный справочник или перила моста, по которому ежедневно идут тысячи людей. Здесь короткое предложение, например, «Я сказал нет», стояло бы на самом лучшем месте.

Но молодому человеку, которому дают такой совет, нужно сообщить еще кое-что, чему учит только опыт, как, например, следующее: «На прошлой неделе на местном тракторном заводе увидели, что на стене было написано слово «Голод». Весь коллектив собрали и заставили вывернуть карманы. Среди карандашей нашелся один, на острие которого были следы извести».

С другой стороны, диктатуры под их собственным давлением открывают ряд слабых мест, которые упрощают нападение и сокращают требующееся для этого время. Так, если продолжать наш пример, вовсе не нужно даже писать целое вышеупомянутое предложение. Одного словечка «нет» было бы достаточно, и каждый, взгляд которого падал бы на это, точно знал бы, что это должно значить. Это знак того, что подавление удалось не полностью. Как раз на однообразном фоне символы вспыхивают особенно ярко. Серым площадям соответствует сгущение в самом тесном пространстве.

Знаки могут встречаться как цвета, фигуры или предметы. Там, где они несут характер букв, письмо возвращается к иероглифическому шрифту. Тем самым оно получает непосредственную жизнь, становится иероглифическим и теперь вместо того, чтобы объяснять, предлагает материал для объяснений. Можно пойти еще дальше с сокращением и оставить одну единственную букву вместо «нет» — например, предположим, букву W. Это могло бы означать тогда, например: Wir (мы), Wachsam (бдительный), Waffen (оружие), Wolfe (волки), Widerstand (сопротивление). Это также могло бы означать: Waldganger (ушедший в лес, партизан).

Это был бы первый шаг из статистически контролируемого и управляемого мира. И немедленно возникает вопрос, достаточно ли силен, все-таки, отдельный человек, чтобы пойти на такой риск.

7

В этом месте нужно учесть два возражения. Можно было бы спросить, бессмысленно ли все же одно отмеченное на избирательном бюллетене возражение? На высокой нравственной ступени предвзятых сомнений нет. Человек высказывает свое мнение, перед каким форумом это бы ни происходило. И он также осознает и принимает возможность своей гибели.

Этому нельзя возражать, хотя требование этого практически означало бы искоренение элиты, и бывают даже случаи, в которых такое требование представляется злонамеренно. Нет, такой голос не может пропасть, хоть его и отдают в безнадежной ситуации. Как раз это и придает ему особое значение. Он не поколеблет противника, все же, он изменяет того, который решался проголосовать именно так. До сих пор он был носителем политического убеждения среди других — по отношению к новому применению насилия он станет борцом, который принесет непосредственную жертву, возможно, станет мучеником. Это изменение не зависит от содержания его убеждения — старые системы, старые партии будут изменяться вместе, если дойдет до встречи. Они не вернутся вновь к унаследованной свободе. Демократ, который проголосовал за демократию одним своим голосом против 99 других, тем самым не только вышел из своей политической системы, но и из своей индивидуальности. Воздействие этого выйдет тогда далеко за мимолетный процесс, ибо после него больше не может быть ни демократии, ни индивидуума в прежнем смысле.

Это причина, по которой многочисленные попытки римских цезарей снова вернуться к республике потерпели неудачу. Республиканцы погибли в гражданской войне, или они вышли из нее измененными.

8

Второе возражение опровергнуть еще труднее — часть читателей уже сделала это: Почему только одно «нет» должно иметь вес? Ведь можно предположить, что среди 99 других голосов находятся те, которые были поданы, исходя из полного, честного убеждения и убедительных причин?

На самом деле с этим нельзя спорить. Мы достигли тут точки, в которой никакое взаимопонимание не представляется возможным. Такое возражение убедительно, даже если был подан только один настоящий голос «за».

Давайте примем к рассмотрению один идеальный голос «за» и один идеальный голос «против». В их носителях явно стал бы заметен раздор, который скрывает в себе время, когда «за» и против» появляются также в груди отдельного человека. «Да» означало бы необходимость, «нет» означало бы свободу. Исторический процесс проходит так, что обе силы, как необходимость, так и свобода влияют на него. Он дегенерирует, если одна из обеих этих сил отсутствует.

Какая из обеих сторон оказывается видна, зависит не только от положения, а главным образом от наблюдателя. Всегда, однако, противоположная сторона будет для него ощутимой. Он в своей свободе будет ограничен необходимым, однако как раз этой свободой он придает необходимому стиль. Это создает различие, в котором люди и народы удовлетворяют требованию времени или гибнут в ней.