Угрюмый герой - [55]

Маджента, мировая столица гладиаторских боев. Здесь умирали, здесь убивали, сюда свозили бойцов и пестовали новых на месте. Под мерно стучащими колесами трамвайчиков шла бесконечная резня. Без всяких преувеличений, мать их зеленую! Сюда, под Мадженту, съезжались «мертвецы», здесь, на подземных стадионах, проходили кровавую закалку солдаты и офицеры, выбирали себе вид казни преступники, заключались ставки на миллионы. Свыше восьмидесяти процентов гостей столицы прибывали в неё для того, чтобы всласть насладиться вечным кровавым угаром смертельных боев.

Еще процентов десять, относящиеся к обеспеченным и просвещенным разумным, приезжали ради волшебных трав, выращенных местными на Полях Смерти — особом закрытом регионе близ столицы, куда свозились трупы бойцов с Мадженты. Именно на такой подкормке и росли уникальные эндемики, приносящие Вечному Тирану и конфедерации огромные доходы. Не они сами, разумеется, а производимая из них фармакология узкого, но крайне эффективного и дико востребованного спектра. Прагматичность и безжалостность орков поражала.

Арены Мадженты вызывали у меня острый интерес. Впервые за долгое время, Система Бога-из-Машины порадовала меня приобретением новой пассивной особенности — «Эксперта по проникновению». Это не только слегка расширило мои сенсорные чувства, позволяя ощущать живых существ в закрытых помещениях на определенном расстоянии даже сквозь стены, но и напомнило, что я молодой развивающийся монстр. Только вместо того, чтобы развиваться, оттачивая свои навыки и Квадры, я занимаюсь разной фигней. Арены в этом плане могли помочь, представляя из себя практически бесконечный ресурс для боевой практики… если бы я не был Должником или, по легенде, его потомком. Первые на Арены не допускаются, а вторым никто не позволит рисковать своей жизнью. Яйца кида, выплатившего свой Долг, или его прямых потомков, считаются национальным достоянием той нации, которая за эти яйца сумела схватиться. Хорошо, что мои местным националистам не нужны. Барджайя для орков и всё такое.

Как минимум, я нахватался на Аренах достаточно вдохновения, чтобы спустя несколько дней прочитать своим «ученикам» небольшую лекцию перед началом настоящего обучения.

— Сперва вы должны понять и крепко усвоить одну вещь. Насилие красивым не бывает. Запомните это, зазубрите, сделайте для себя законом номер один. Кровь, грязь, выползающее из кишок дерьмо, судороги, спазмы, хрипы, мольбы и проклятия — всё это является неотъемлемой частью насильственной смерти. Если вы стоите перед врагом, которого необходимо убить, будьте готовы к тому, что я описал. Нет такой волшебной вещи как красивые удары, точные попадания, героическая смерть и прочая бульварщина, что я видел в книжках, которые ты читаешь, Стелла. Грязь, кровь, говно — вот что значит насилие. Сцепляясь с кем-то в схватке, вы должны быть тем, кто сможет потом уйти, уковылять, уползти, оставляя неудачника валяться, испуская свой последний вздох.

— Это про ножи и мечи, — тут же прогудел старший из сыновей местного босса, черноволосый, заросший и слегка полноватый Хладр, отличавшийся от младшего брата каким-никаким опытом и парочкой шрамов, — Но огнестрел? Ты же будешь учить нас стрелять, Виктор?

— Буду, — легко соглашался я, — Но в случае с ружьями и пистолетами мало что меняется. Да, вы проделываете в чужом мясе дырку, желательно до того, как оно проделает дырку в вашем. В идеале нужно несколько дырок, так как любое разумное существо является той еще живучей сволочью. Живучей — потому что большинство повреждений, что вы можете нанести своим выстрелом, проявят себя не сразу, дав несколько секунд противнику на эффективное противодействие, а сволочью — потому что, даже умирая, любой нормальный тип попытается прихватить вас с собой. Какой вывод из этого можно сделать, детишки?

— Нужно быть решительным в бою на холодном оружии и осторожным в перестрелке? — рассудительно спросил младший сын, Квидр Харам. В отличие от своего старшего брата, просто исполняющего мои рекомендации, он пытался анализировать те мучения, которым я их подвергаю, заставляя тяжело заниматься, что вызывало определенную симпатию. Но выводы… всё равно были слишком незрелыми.

— Нет, — отрицательно покачал я головой, затягиваясь сигаретой, — Неверно. Совсем неверно. Такая ошибка будет стоить тебе жизни, парень. Я не учу вас сражаться. Подобному может научить лишь опытный вояка, а у меня и у вас слишком разные физические характеристики и возможности, чтобы мой опыт мог оказаться полезным. Выживание — вот чему я вас учу. А оно всегда предлагает тебе простой выбор. Бить… или бежать.

— Мы, Харамы, бегать не можем, — тут же набычился Хладр, — За нами имя.

— А я могу! — Стелла, поймавшая на эту неделю волну «хулиганки», тут же показала братьям язык.

— Это очень хорошо, что выбора ты не видишь, парень, — тут же одобрительно закивал я, домусоливая сигарету, — Ну-ка, младший, скажи, что вам остается, есть побег от конфликта невозможен?

— Драться?! — Квидр был слегка ошеломлен тупостью вопроса.

— И снова неверно, — с удовольствием обломал его я, — Вашим с братом уделом становится думать о том, где и когда открывать свои конфликты. Планировать их, чтобы не оказаться в ситуации, когда останется тупо сдохнуть, дабы не посрамить имя. Этому я тоже постараюсь вас обучить, а пока… Хладр и Квидр отрабатывают ножи на куклах, движения два и восемь. Стелла, говоришь, можешь бегать? Двенадцать кругов. Вперед!