Угроза тьмы - [7]

Оставив Лофтуса в кабинете, он вышел.

Лофтус нетерпеливо мерил шагами огромную комнату, потом подошел к столу, за которым раньше сидел Крэйг, чтобы сразу же ответить на любой телефонный звонок. В одном из порученных ему заданий он потерял ногу, с трудом вообще сохранив жизнь, и теперь объяснял всем и каждому, что толстеет исключительно из-за того, что не может больше вдосталь заниматься физическими упражнениями.

«Интересно, что теперь поделывает Майк», — подумал он. Лофтус хорошо знал Джулию Хартли, и сам познакомил с ней Майка, когда это потребовалось.

Тем временем доктор Фавершем закончил осмотр в Уокинге и, пообещав первым делом прислать новый лосьон для глаз, покинул дом сэра Хартли около одиннадцати часов. К тому времени успела возвратиться экономка, и Джулия рассказала ей о случившемся. Это была костлявая, мужеподобная особа, которая немедленно приняла на себя роль сиделки у постели больного. Майк и Джулия вернулись в кабинет.

— Полагаю, нам следует посмотреть, как там поживает Фергус, — обеспокоенно сказала девушка. — К тому же ты пропустил уже все поезда. Ох, Майк, до чего же это все нелепо!

— Меня вполне устраивает кушетка, — сказал Майк, улыбаясь.

— Значит, ты уже решил, что останешься здесь на ночь, — едко сказала Джулия.

— Я рассчитываю на это, — сказал Майк, — потому что, видишь ли, Джулия, есть и еще кое-что, о чем ты пока и не подозреваешь. Например, Фергус был вовсе и не пьян.

— Не был… что?

— Не был пьян. Но играл он поистине превосходно. Может быть, он раньше выступал на сцене?

— Ты городишь чепуху!

— У него на груди и на воротнике рубашки было влажное пятно, — сказал Майк, — от него-то и исходил запах виски, а совсем не из его рта. Некоторые слова он выговаривал слишком отчетливо для пьяного, а другие, гораздо более простые, которые самый пьяный выговаривает гладко, он произносил с запинками. Кроме того, когда я отправился наверх, чтобы посмотреть, что он делает, он принялся храпеть, как только услышал, что отпирают дверь. Когда же я вышел из комнаты и отошел подальше, он тут же прекратил свой храп. А затем он просто-напросто исчез, ушел отсюда.

— Как, то есть, ушел?

— И при этом даже не попрощался, — кивнул Майк. — Это было очень некрасиво с его стороны, не так ли?

— Да это уж просто какой-то абсурд!

— Да. Странное поведение для кузена, — согласился Майк. — Я думаю, что мы запихали его в комнату, которая раньше была его собственной, так что у него сохранился ключ. Я надеюсь, он просто решил, что разумнее для него будет не встречаться утром с дядей лицом к лицу и безопаснее не видеть тебя больше. По крайней мере, я думаю, нам удалось внушить ему, что пока с твоим отцом ничего плохого не произошло.

— И потому ты не дал мне договорить, когда он свалился на кушетку? — спросила Джулия. — О, конечно, так оно и было! Но, Майк! Что, во имя всего святого, могло вынудить Фергуса притворяться таким пьяным? И… о, господи, я и забыла! Ведь он вошел в дом очень тихо, правда?

— И так же тихо ушел. Но когда вошел, нечаянно уронил стул, а потом сразу же на стене увидел мою тень, потому и начал притворяться. Что ты думаешь по этому поводу?

— Я вообще ничего не понимаю.

— Мне кажется, ты не особенно жалуешь Фергуса, не так ли? — осторожно спросил он.

— По-моему, он совершенно отвратительный тип…

— А скажите, помимо того, что он так грустит, что его выгнали из этого дома…

— Его вовсе не выгоняли!

— Прошу прощения… Он сам ушел, и твой отец принял это всерьез. Все равно. Ведь он очень переживает, что этот дом стал домом твоего отца, вместо того, чтобы быть его собственностью. Но, может быть, у него есть еще какие-то причины для расстройства?

— Разве этого недостаточно? — спросила Джулия. — У него ведь есть какие-то реальные основания говорить, что в сущности это его дом, и я сама не понимаю, почему это отец не вернет ему дом. Ведь мы вовсе не бедны. Настоящая причина, мне кажется, в том, что отец просто ненавидит переезды, а наверху к тому же две комнаты набиты его записями. Мы живем здесь уже пятнадцать лет. Но ситуация довольно некрасивая, правда?

— Во всяком случае, довольно сложная, — признал Майк. — Но Фергус никогда не доходил до прямых угроз твоему отцу или еще чего-нибудь в этом роде?

— Мне кажется, все знают, что он не любит отца.

— Ты хочешь сказать, что он так говорит?

— Может быть, сегодня он и не был пьян, но вообще это случается с ним довольно часто, и тогда он становится очень разговорчивым, — сказала Джулия. — Вообще-то, — Джулия поколебалась было, но потом продолжила торопливо, так, что Майк подумал, что она сейчас настроена откровенничать: — он был вполне в порядке еще три года назад. Нельзя, конечно, сказать, что мы обожали друг друга, но он был совсем другим человеком. Папа и я считали, что на него так подействовала смерть его отца. Потом он обручился с одной очень милой девушкой. По-моему, Фергус просто боготворил ее, — продолжала Джулия, — но она погибла в автомобильной катастрофе, и он никогда уже не смог оправиться после этого удара. Он снова начал пить, и чем дальше, тем больше, так что мне даже непонятно, как это его до сих пор удерживают на работе.