Угроза тьмы - [32]

— Да.

— Я должен сразу предупредить вас, джентльмены, что не испытываю никакой симпатии ни к Бренну, ни к Ундерспуну. В сущности, моя беда, свидетелем которой вы являетесь… ею я обязан им… Но мои неприятности, бесспорно, не должны вас интересовать. Чем могу быть вам полезен?

— Что вы можете сказать о них? — медленно спросил Лофтус.

— Могу сказать, что оба они негодяи, но это наверняка вы и сами знаете. Могу еще добавить, что Бренн — замечательный организатор, человек с очень быстрым умом, со склонностью к власти. Что касается Ундерспуна, то могу сообщить вам, что он под именем Реккет был когда-то замечательным врачом, который специализировался по глазным болезням, потом был дисквалифицирован за непрофессиональное поведение. Я был бы счастлив видеть, что они попали в руки правосудия, хотя обвинить их в каких-то преступлениях было бы непросто.

— И все же, мистер Мандино, вы с нами не вполне откровенны.

— Я вас не понимаю, — сухо сказал Мандино.

— Я имею в виду, что вы не упомянули о вашей дочери, — сказал Лофтус.

Мандино поднялся и обошел вокруг стола, двигаясь легко и привычно.

— Что вам известно о моей дочери? — взволнованно воскликнул он.

— Нам известно, что ее захватили Бренн и Ундерспун.

— Бренн не мог вам этого сказать.

— Мы это установили без его помощи.

— Где она? — глухо спросил Мандино, протянув вперед себя руки. Глаза его сверкали. — Если вы сумеете вызволить ее, тогда я смогу помочь вам больше, но пока она у них, я ничего не могу, мои руки связаны!

— Мы должны знать больше о Бренне, прежде чем начнем действовать.

— Я вас не понимаю! Если вы знаете, где моя дочь — ваш долг освободить ее!

— Иногда приходится думать о более важных вещах, чем чья-то отдельная судьба, — сказал Лофтус, и Майк восхитился тактикой Лофтуса: ведь если бы старику сразу сказать, что дочь его уже спасена, он мог бы потом отказаться сообщить то, что знает. — Мистер Мандино, мы сделаем все, что в наших силах, но прежде чем мы выйдем на дом, где ее содержат, мы должны удостовериться, что не идем на более крупный риск. Слишком многое сейчас поставлено на карту!

— Чего же вы от меня хотите? — сказал наконец Мандино. — Никогда бы не поверил, что представители закона могут действовать такими методами, более достойными самого Бренна.

— За последние несколько месяцев целый ряд известных личностей нашей страны потеряли зрение, — спокойно сказал Лофтус. — Другим угрожает то же самое. При этом судьба вашей дочери представляется не столь уж важной и трагической. Мы, разумеется, сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь Памеле, если осмелимся на это.

— Если осмелитесь? — удивленно сказал Мандино. — Значит, власть Бренна простирается уже настолько далеко? Я начинаю понимать. Он всегда говорил, что будет совершать чудеса, и, можно сказать, что он это уже сделал. Понимаете, я его не видел довольно давно — более двух лет — и сейчас совершенно не знаком с его планами и намерениями. Скажу вам только то, что сам знаю. Бренн по натуре диктатор. Когда он только начал свою деятельность, он жаждал денег и власти. Мне кажется, он все еще жаждет ее. Несколько лет назад он купил акции разных индустриальных концернов. В сущности, мы трое — Бренн, Ундерспун и я были компаньонами, и у меня до сих пор имеются эти акции. Но в его руках контрольный пакет акций некоторых предприятий в основных отраслях промышленности: сталь, кораблестроение, пластики и сплавы, — и акций у него огромное количество. Вы даже представить себе не можете, насколько велико его влияние в промышленных сферах, хотя он всегда остается в тени.

— Понятно, — сказал Лофтус удовлетворенно.

— Практически, это все, что мне известно. Когда-то у меня был список всех предприятий, в которые он пролез, но он отобрал его у меня, как только я ослеп. Правда, кое-что я запомнил: этот список у меня в столе. Вы хотели бы получить его?

— Разумеется.

Мандино прошел к своему столу, достал из ящика папку и открыл ее, потом извлек оттуда листок, отпечатанный на машинке.

— Вот он, мистер Лофтус.

— Благодарю вас.

С трудом скрывая напряжение, он прочел список: здесь было более двадцати наименований, компании эти относились к самым различным областям промышленности.

— Я вовсе не преувеличивал, — спокойно продолжал Мандино, — когда сказал, что Бренн незаурядный человек. Учтите, его очень опасно недооценивать. Он стремится подчинить себе всю страну, таково мое убеждение.

— Я не собираюсь… — начал было Лофтус и умолк на полуслове.

С улицы раздалось три коротких автомобильных гудка — это Пип Эванс по уговору сигналил о том, чтобы они были настороже. Окно выходило не на улицу, поэтому Лофтус резко повернулся к двери.

— В чем дело? — спросил Мандино.

— Не знаю, — ответил Лофтус.

Майк Эррол выскочил на лестничную площадку, где было окно, выходившее на улицу. Трое каких-то мужчин шли по улице к дому, но прежде чем Майк успел вернуться в комнату, на лестнице раздался знакомый голос.

— Не пытайтесь выбраться из этого окна, — сказал Бренн, поднимаясь по лестнице с автоматическим пистолетом в руке. Он был, как всегда, спокоен и уверен в себе, на лице его играла улыбка. Позади него виднелось еще несколько человек, среди них Майк узнал краснолицего гробовщика.