Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса - [73]

Однако жизнь внесла свои коррективы в эти заверения полковника Шелтона и других, и Пауэрс, предварительно подвергшись смертельному риску, благодаря бдительности подразделения советских ракетных войск поставлен сейчас перед необходимостью давать ответ советскому суду.

Это до известной степени подчеркивает то место, которое занимал Пауэрс среди тех подлинных виновников преступления, которые должны были бы, по справедливости, понести за него кару в полной мере. Относительно этого сам Пауэрс сказал:

«Моей задачей было выполнить приказы, которые мне давались… Во время полета чувствовал себя хорошо, хотя немного нервничал, так как этот полет не доставлял мне особого удовольствия, но я выполнял задание своих хозяев».

Товарищи судьи!

Как показал Пауэрс, приказ командира подразделения «10–10» полковника Шелтона перед вылетом самолета был таков, что в случае вынужденной посадки или оставления самолета он должен был его уничтожить вместе со всем оборудованием путем нажатия двух рычагов, а в случае пленения и плохого обращения с ним Пауэрс должен был покончить жизнь самоубийством.

Из этого приказа видно, с какой тщательностью Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки оберегало тайну самолета «Локхид У-2» и оборудования, которым он был оснащен. Более того, из этого видно, как боялись хозяева Пауэрса его показаний, которые вы с таким вниманием выслушали на этом процессе.

Между тем, когда самолет был сбит, Пауэрс вместо того, чтобы его уничтожить, — выбросился на парашюте, а приземлившись, вместо того, чтобы убить себя отравленной булавкой, заботливо врученной ему тем же полковником Шелтоном, — остался жив и дал показания.

Можно по-разному объяснить поведение Пауэрса вданном случае, но одно бесспорно, что все это в известной мере способствовало установлению истины о сбитом самолете, а вместе с этим еще раз наиболее ярко разоблачена агрессивная и вероломная внешняя политика Соединенных Штатов Америки, тщательно маскируемая лицемерными фразами о мире и защите так называемого «свободного мира».

Защита убеждена в том, что, определяя наказание Пауэрсу, вы должны будете принять во внимание это его отступление от приказа полковника Шелтона.

Товарищи судьи!

Определяя наказание Пауэрсу, вы не можете не принять во внимание показаний, которые даны Пауэрсом как в стадии предварительного следствия, так и в судебном заседании.

В отношении своих показаний Пауэрс говорит: «Я прилагаю все силы и делаю все для того, чтобы быть честным… Я хочу быть искренним».

И в этом отказать ему нельзя, так как его поведение во время допросов показывает, что даваемые им объяснения — это не фразы, не стремление обмануть следственные органы и суд, а являются правдивыми и искренними.

Я не знаю, всю ли правду рассказал Пауэрс, но несомненно, что все то, что он рассказал, является правдой.

Ведь все, что составляет содержание и предмет его вины, вины его хозяев, было им самим отражено в своих показаниях, причем со всеми деталями, которые, повторяю, не оставляют сомнения в правдивости и откровенности этих показаний.

Как известно, разглашение государственной тайны в Соединенных Штатах Америки карается наказанием в уголовном порядке в виде 10 лет тюремного заключения, или штрафа всумме 10 000 долларов, либо тем и другим одновременно.

Несмотря на это, Пауэрс все же дал правдивые показания, чем вступил в резкий конфликт со своим работодателем.

Не случайно в одном из своих показаний на предварительном следствии подсудимый Пауэрс сказал:

«Я знаю, что меня будет судить ваш суд, но если мне когда-либо придется вернуться домой, то меня и там будут судить.

Но это меня мало беспокоит, потому что я домой вряд ли вернусь».

Кто знает, может быть, все это — его собственноручно написанные показания и показания, которые он неоднократно добровольно давал следователю, — является результатом того внутреннего перелома, который начался у него с момента, когда он, хотя и не по доброй воле, вошел в соприкосновение с советскими людьми и понял, что очень многое из того, что говорили ему в Америке о Советском Союзе и о советском народе, находится в резком противоречии с действительностью. В одном из своих показаний по этому вопросу подсудимый Пауэрс сказал: «Меня обманули мои хозяева. Я никогда не ожидал, что я встречу такое хорошее отношение здесь».

Если же в некоторых случаях показания Пауэрса сдержанны и он иногда не особенно бывает словоохотлив, то это объясняется, товарищи судьи, тем обстоятельством, что он до сих пор еще находится в плену тех сил, которые его послали на совершение этого преступления, да притом он прекрасно знает, что из себя представляет мораль, если вообще такая существует в Центральном разведывательном управлении Соединенных Штатов Америки. Я не думаю, что мне следует продолжать изложение своих соображений по поводу мотивов поведения Пауэрса после его задержания.

При всех условиях, исходя из статьи 33 Основ уголовного законодательства Союза ССР, такие показания и такое поведение подсудимого являются обстоятельствами, смягчающими ответственность, и, как правило, служат основанием для более мягкого к нему отношения, как бы, казалось, ни было тяжело его преступление.