Угол падения - [2]

Я прекрасно помню времена его зарождения. Тогда сотворенные из М-эфира, разрозненные клочки виртуального пространства – в большинстве своем примитивные игровые «площадки» – существовали отдельно друг от друга, а их объединение было лишь красивой идеей. В те годы на планете безраздельно царствовал могучий титан Интернет, но многие прогнозисты уже предрекали его скорую кончину. Даже начальные эксперименты с М-эфиром дали понять всю бесперспективность дальнейшего развития Интернета – запутанной и ненадежной информационной структуры, созданной в конце прошлого тысячелетия. Время все расставило на свои места и целиком подтвердило обоснованность этих прогнозов. Менталиберт встал на ноги, окреп и взялся разрастаться немыслимыми темпами. Первичные М-эфирные образования объединились, будто реки, слившиеся в огромный безбрежный океан.

Вместе с одной из таких «рек» я и угодил в этот новоиспеченный и неимоверно притягательный мир. Мир подлинной свободы и широких горизонтов… Как мне тогда казалось. К сожалению, я ошибался. Поэтому, когда прочие либерианцы начали заселять Менталиберт, Созерцатель уже был здесь, успев на тот момент не только приспособиться к новой среде, но и пережить очередной крах всех надежд на светлое будущее.

Еще до начала массового заселения Страны Хрустальных Грез я осознал, что не пройдет и года, как обетованная сказка со всеми ее чудесами превратится в искаженное отражение земной реальности. Точно так же, как в свое время Интернет превратился в грандиозную информационную помойку, став скопищем такого количества пороков и грязи, что после его посещения мне всегда хотелось вымыть руки.

Созерцатель способен видеть многое сокрытое от глаз простых либерианцев, но он не пророк. Однако это мое предсказание сбылось еще быстрее, чем я рассчитывал. Нет, Менталиберт не рухнул и не погряз в хаосе. Просто в отличие от тех игровых миров, в которых мне довелось обитать прежде – пусть фантастических и жестоких, но все равно по-своему привлекательных, – этот мир вынуждал меня жить отнюдь не по благородным законам. Слишком долго пробыл я в ипостаси Героя, Любимца Богов, чтобы безболезненно напялить на себя блеклую шкуру рядового обывателя. А иначе никак: все мои некогда могущественные покровители от меня отреклись, а без их протекции достичь прежнего геройского статуса было невозможно. Слишком велика конкуренция при столь отвратительных правилах местного судейства. Впервые за долгое время я вышел из игры без борьбы, поскольку не видел в ней ни малейшего смысла.

Так некогда знаменитый Герой переродился в Созерцателя – незаметного второстепенного персонажа на многолюдной сцене колоссального Менталиберта. Я ощущал себя на все свои семьдесят с лишним лет – ровно на столько, сколько и значилось бы сегодня в моем паспорте, имейся у меня таковой. И хоть внешне я по-прежнему выглядел на тридцать с хвостиком, а мое М-эфирное тело не старело, на душу это не распространялось. По человеческим меркам я прожил целую жизнь, по здешним специфическим критериям – так и вовсе несколько. Неудивительно, что Созерцатель устал и хотел обрести покой. Желательно вечный, но и от долговременного я бы тоже не отказался. Все что угодно, лишь бы держаться подальше от бессмысленной суеты, какую в основном и представляло собой существование в ментальном пространстве. Человек становится либерианцем затем, чтобы успеть на своем веку вкусить все доступные ему в Менталиберте наслаждения, поэтому и ведет себя здесь так, будто живет последний день.

Ища уединения, я чувствовал себя буддистским монахом, отправленным на пожизненную ссылку в сверкающий огнями Лас-Вегас. Однако мои настойчивые поиски в конце концов увенчались успехом. Мне удалось выкупить за бесценок у представителей какой-то мелкой религиозной конфессии их недвижимое имущество и отрешиться от мира в стенах небольшой церкви (Наивные конфессионеры! Они искренне хотели принести либерианцам Слово Божье! С тем же успехом святые отцы могли бы петь свои псалмы крокодилам!). Невероятно, но Созерцатель и впрямь отыскал в бушующем океане М-эфира свою маленькую Шамбалу!

Мне удалось неплохо обжиться и пустить корни прямо на гигантском оживленном Бульваре – центральной части Менталиберта; если рассматривать его в виде скелета, то Бульвар мог бы считаться его позвоночником – несущей конструкцией всей разветвленной М-эфирной структуры. Либерианцы редко обращали внимание на мою обитель, считая ее лишь частью местного антуража – какой же город без церкви? А если и стучали изредка в постоянно запертые ворота, то исключительно ради праздного любопытства. После чего безмерно удивлялись, выясняя, что, оказывается, храм великомученика Пантолеона – не декорация, а настоящая церковь, разве что заброшенная. И пусть с уходом отсюда христианских миссионеров этот дом больше не принадлежал Господу, я не стал радикально переделывать внутреннее убранство, оставив в церкви частицу ее старой атмосферы. В основном из-за того, что она надежно ограждала меня от бурлящих снаружи страстей.

Так продолжалось много лет, до тех пор, пока в Менталиберте не появились