Угол падения - [49]

Угрозу своему счастью Елистратов почувствовал нутром, как охраняющая драгоценную кость собака чует подкравшегося вора. Он никогда не слышал от Лады имя Александра Серебрякова, никогда не видел их вместе, он просто знал, что к его мечте пришла наконец любовь. Только не к нему, Андрею, заслужившему эту самую любовь своей преданностью и верностью, а к случайному человеку, вытянувшему ее как выигрышный лотерейный билет. Елистратов готов был задушить соперника голыми руками за малейшее посягательство на свою невесту, но тот никаких посягательств и не демонстрировал. Наоборот, Серебряков Ладу старался обходить стороной, а она сама лезла ему на глаза и влюблялась все больше и больше. Этого уж Андрей никак не мог понять. Все происходило наоборот в этом странном мире, не то что в любимой им математике, где царила логика и следствия вытекали одно из другого. Привыкший строить свою жизнь по этим законам, он просто растерялся и не понимал, что надо делать, чтобы не упустить свое счастье.

Тогда же Андрей впервые познал, что такое жгучая ревность. Ночью, закрыв глаза и часами ворочаясь без сна, он представлял Серебрякова окровавленным, с разбитой головой или простреленной грудью, но математический ум подсказал Андрею другой путь, как разделаться с соперником. Елистратов стал пристально изучать своего конкурента, сошелся с его друзьями, стал проводить часы на футбольном поле, а не в тренажерном зале, чтобы Серебряков все время был на глазах. Исподволь он пересказывал Ладе сплетни, якобы услышанные от близких Александру людей, внушал мысль о том, что тот увлечен другой девушкой.

Все это пока срабатывало, до свадьбы оставалась неделя, как вдруг наступил крах. В тот майский день Андрей постарел сразу на десять лет, пока ждал Ладу и Александра у дверей общежития. Из тех парней, с которыми Елистратов в последнее время играл в футбол, нашлись двое, которые подробно описали, как Серебряков уводил его невесту, будто свою собственность. Первой мыслью, было кинуться за ними, но куда? Гоняться по всей Москве в поисках романтичной парочки и в конце концов ее прозевать? Нет, он выбрал прежнюю тактику и стал ждать. Один Бог знает, чего ему это стоило, но он выдержал, многократно просчитывая в уме варианты партии, которую должен был непременно выиграть.

Серебряков пришел поздно, уже после двенадцати. Он улыбался, и пахло от его свитера духами Лады. Увидев Андрея, Саша не удивился, жестом пригласил в комнату и попросил соседа оставить их вдвоем. Тот моментально испарился, а Саша плюхнулся на кровать и насмешливо спросил:

— Ну что, морду бить будешь?

— Зачем? Просто давай поговорим, как мужик с мужиком. Ты ее любишь?

— Предположим. — Серебряков по-прежнему усмехался.

Андрей, скрипнув зубами, проглотил и эту оскорбительную иронию.

— И ты хочешь на ней жениться?

— Ну разве я могу отказать такой девушке?

— Значит, ты любишь ее настолько, чтобы простить всех мужиков, в том числе и меня, и прощать всю оставшуюся жизнь?

Теперь Серебряков перестал смеяться:

— Ты что, с ней спал?

— И не только я. — Андрей не случайно втирался в доверие к близким друзьям Александра: кто-то поведал ему ту историю с матерью Серебрякова, и теперь Елистратов безошибочно бил по больному месту.

— Врешь! — Серебряков вцепился ему в горло. Андрей с трудом выдержал, чтобы не сорваться и не потерять самообладание. Он только слегка ослабил хватку и прохрипел:

— Спроси у мужиков. Имена назвать? Саша отпустил его, вытер пот.

— Она не шлюха.

— А ты проверял? Сколько мужиков я из ее комнаты выволакивал ночью! Да весь факультет об этом говорил. — Андрей знал, что многие хвастались тем, что провели ночь с Ладой, и при случае не стали бы этого отрицать.

— Как же ты тогда на ней женишься?

— Потому что я-то люблю ее настолько, чтобы простить все. Люблю, понимаешь? Мне плевать, что и с кем до меня было, и я могу удержать ее потом. А ты сможешь каждый день доказывать красивой женщине, что ты самый лучший? Вокруг нее всегда будет толпа. Думаешь, что любовь Лады вечна? Погоди, приглядится, увидит, что ты ни с чем пирог, и начнет крутить хвостом. Замашки у нее еще те. Ну что, не передумал?

Серебряков молчал долго.

— Она все равно за тебя не выйдет, Елистратов. Даже если я на ней не женюсь, у вас все кончено.

— А это уж мои трудности. И ты, если хочешь от Лады избавиться, лучше сделай так, чтоб наша свадьба состоялась. В твоих же интересах. Если мы поженимся, я увезу Ладу в семейное общежитие и вы вообще не будете встречаться. А то она тебя живо окрутит.

Красивая баба, она как водка: знаешь, что вредная, а все равно тянет напиться.

— Ты же не пьешь, философ. Слушай, а может, ты врешь мне тут все? А?

— Иди. Проверь. Иди к ней в общежитие, спроси у соседки, что она скажет про твою прелесть. Послушай.

— Почему же ты на ней женишься?!

— Считай, что я дурак. Ну что, договорились?

— Чего тебе от меня надо?

— Напиши пару прощальных слов и сваливай. А мы тут сами разберемся.

— Я не хочу ничего писать этой женщине.

— Придется. Как же она узнает, что ты сбежал? Будет ждать, надеяться. Нехорошо девушку в неведении держать. Напиши два слова: мол, прощай, выходи замуж.