Уфимская литературная критика. Выпуск 1 - [14]

И был среди апостолов самый набольший и неистовый в деле распространения и упрочения христианского вероучения. Имя его Павел, а первоначально – Савл. Как ни странно, он, в отличие от тех первых – двенадцати, – не встречался с Учителем при Его жизни земной.

Но каков парадокс: ведь именно Савл поначалу был яростным гонителем первых христиан, преследовал их и предавал лютой смерти. Именно Савл науськивал фарисеев расправиться со Стефаном – первым дьяконом Господа и великим чудотворцем. Стефана растерзала обезумевшая толпа фанатиков, забросав камнями.

Долго еще Савл свирепствовал, но однажды, по пути в Дамаск, куда направился для злых дел, он внезапно прозрел. Что же случилось? Было ему видение свыше – сам Христос говорил с ним. И увидел он ослепительный свет Божий, и ослепленный им переродился, был крещен и исполнился духа святого. И появился самоотверженный проповедник Евангелия – Павел.

Трудная, опасная и весьма насыщенная событиями была жизнь у апостола Павла. Долго путешествовал он по свету с Вараввой, проповедуя слово Божье. Много тягот выпало на долю этого удивительного человека, но, несмотря ни на что, он свято веровал в Спасителя и нес веру свою народам – как иудеям, так и язычникам-эллинам. В конце жизни Павел был схвачен в Риме и обезглавлен. Произошло это в 67 г. от Рождества Христова.

Нелегко писать о тех событиях и их главных персонажах. Авторы, затрагивающие новозаветные, евангельские темы, рискуют многим. Прежде всего, своей репутацией. На мой взгляд, чтобы обращаться к ТЕМ темам, нужно многое выстрадать, еще большее понять, прозрев, и, самое главное, стать чистым духовно. Как видим, требования не ко всем подходящие и не всегда выполнимые. И все же, дерзать-то никто не запретит – не «Сатанинские стихи» ведь пишут, в самом-то деле! Вот и Светлана Чураева дерзнула и замахнулась ни много, ни мало на воссоздание святой истории первохристианской, деяний апостольских… И, пожалуй, что – получилось. И еще как получилось!

Подытоживая, хочу привести слова Пифагора: «Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть». И добавлю от себя: счастливые – воистину те, кто наблюдают и записывают для других.

P.S. Как мне стало известно, московские редактора назвали Чураеву единственно стоящей писательницей среди молодых уфимских литераторов. Правомерна ли столь категоричная и высокая оценка? Наверное, все же нет, но от правды она отстоит совсем недалеко. Во всяком случае, один шедевр (на мой взгляд) уже создан – роман «Если бы судьбой была я…».

Виктор Ханов «Талантом по темечку»

«Главным образом, он рассчитывал на то, что как приедет на место, так сейчас же разорит типографию: это и Осел ему советовал».

М.Е. Салтыков-Щедрин «Медведь на воеводстве»

Появившаяся недавно газета «Русский язык» (тираж – 500 экземпляров), предназначенная для узкого круга читателей – прежде всего литераторов и журналистов, является детищем ее главного редактора Расуля Ягудина – скандального журналиста, эпатирующего писателя, скабрезного и раскованного до неприличия поэта. В первых же своих выпусках газета заняла позицию резкой и непримиримой критики всех и вся в местном литературно-журналистском истеблишменте, обливая помоями кого ни попадя. Пусть это останется на совести (если она у них есть) главного редактора и его коллег. Речь о другом. Исходя из анализа публикуемых в «Русском языке» материалов, можно заметить следующую тенденцию: авторы явно считают себя если не гениями, то большими (и мало кем понятыми) талантами уж точно. Так ли это? Попробуем разобраться, стараясь удержаться на позициях непредвзятого критика.

Начнем с самого «шеф-повара» газеты Расуля Ягудина. Его перу принадлежат две художественные книги. Первая из них, роман «ужасов» «Полная луна» оставляет после прочтения чувство брезгливости и омерзения. Содержание перенасыщено извращенно-сексуальными откровениями и изуверски инфернальными подробностями. Стиль вызывает поначалу уныние, а затем и тихий ужас. Автор совершенно не владеет словом. Придаточные предложения громоздятся друг на друга, тавтологическое пережевывание одного и того же в целях психологического нагнетания доводят доверчивого читателя до белого каления. Вероятно, автор полагал, что главное достоинство романа в его скандальности. Этому служат «изюминки» произведения: потоки спермы, валы непристойностей, горы заборного мата и вакханалия зверств. Полагаю, Ягудину необходимо срочно показаться хорошему психоаналитику, но, увы, в Уфе таковых – ни хороших, ни плохих – он не найдет. Обычные же психотерапевты и даже психиатры в этом случае не помогут, лишь еще больше навредят тонкой психике бурно рефлектирующего пиита.

Другая книга Ягудина – сборник стихов «Оловянное сердце», скорее подтверждает, чем опровергает вывод, что истинное призвание автора – служение музам Эвтерпе и, особенно, Эрато. Лучше быть талантливым поэтом, нежели никчемным беллетристом. А Ягудин бесспорно талантлив как поэт. Хотя и здесь не все так просто и однозначно. По поводу формы никаких нареканий. Что касается содержания, то, пожалуй, мы имеем дело с чистым «потоком сознания» и сюрреалистическим видением мира как литературным приемом. Пытаться осознать тематику и идейный мир символических стихов Ягудина на ментальном уровне, значит впасть в заведомую ошибку, ибо смысла как такового в его стихах вы не найдете. Его неоднозначные вирши необходимо воспринимать не разумом, а чувствами, эмоционально, отключив рассудок. Лишь тогда вам откроется истинная суть творческих дерзаний уфимского мастера. А может и не открыться.