Удовольствие Темного Принца - [30]

Анника уже разработала план штурма замка Кайнвейн, чтобы освободить Эмму. На рассвете они должны были выступать.

Он сурово рассмеялся.

— Повторяю, между валькириями и ликанами не будет никакой войны, не будет, пока я — король.

— Вот именно, МакРив, ты — не король.

Она успела заметить вспышку надежды в его глазах, прежде чем он обуздал эмоции. Ранее она задавалась вопросом, как подействует на Гаррета известие о возвращении Лаклейна. Обрадуется ли он тому, что брат восстал из мертвых? Или разозлится из-за того, что будет разжалован до принца?

Теперь убедилась — Гаррет МакРив любил брата. Ликаны были известны своей преданностью, так же как и своей жестокостью.

— Я король или мой брат, — войны в любом случае не будет.

— МакРив, валькирии вернут Эмму обратно, и, если Лаклейн пойдет за ней… он потеряет свою жизнь. Тогда как едва успел обрести её снова.

Глава 14

Вчера группа валькирий отправилась в замок Кайнвейн в Шотландии спасать Эмму, но вернулась с пустыми руками.

Сегодня Эмма сбежала самостоятельно. Она телепортировалась в Вал Холл, нашла путь домой, наконец-то научившись перемещаться.

И сейчас, лежа в своей изящной кровати принцессы… умирала. Что-то напало на нее, что-то с когтями.

Люсия сидела на краю постели, печально глядя сквозь слёзы на распростертую Эмму. Она качала племянницу на руках, когда та была малышкой, и наблюдала за её превращением в женщину. Кожа девушки была бледной, как полотно, тело — истощенным и покрытым синяками. Вдоль всего бока тянулись длинные глубокие раны, словно располосованные каким-то животным. Рваная плоть вокруг них воспалилась от инфекции.

Хотя Эмма и была бессмертной, признаков регенерации не наблюдалось. Неспособная удержать кровь внутри, она чахла от жажды. Она бредила, путаясь и бормоча о невероятных вещах: их пропавшей без вести королеве, каком-то непонятном мятежном короле вампиров, сражениях, в которых никогда не участвовала.

Иногда Эмма кричала, что горит в огне.

Люсии ничего не оставалось делать, только смотреть — и запоминать. Так же как и Эмма, Люсия была молодой бессмертной на краю смерти…

Веки Эммы дрогнули, распахнувшись, открывая испуганные голубые глаза.

— Тетя Люс, я умираю?

Страх в её глазах.

Люсия точно знала, что Эммалайн сейчас чувствует.

— Конечно, нет, моя сладкая, — ответила Люсия, едва сдерживая рыдания.

Кто мог причинить Эм такую боль? Когда они выясняли, теряясь в догадках, Эмма ответила неразборчиво. Анника, безутешная и сходившая с ума от беспокойства, обвинила во всем Лаклейна, но Люсия была уверена, что это не он. Нежная Эмма столкнулась с чем-то более ужасающим, чем сумасшедший ликан.

Эм подняла к Люсии руку.

— Пожалуйста…

Точно так же, как Люсия умоляла тысячу лет назад.

Но не в моих силах спасти её.

Боль, страх… я чувствую их так, словно это произошло вчера. Слезы заструились по щекам Люсии.

Только не позволяй ей страдать.

Черт, этот проклятый дротик.

Гаррет слишком поздно хлопнул себя по шее.

Около его клетки кудахтала Реджин:

— Смотрите, как этот огромный оборотень сделает бум!

Пока тело МакРива падало на пол, последней его мыслью было: я убью эту пылающую суку…

Когда он пришел в себя, его руки были скованны за спиной, а Реджин, приподнимая, выталкивала его из клетки, в то время как Люсия тихо выговаривала ей за проявленную излишнюю грубость.

Вероятно, он адаптировался к транквилизатору, так как избавился от его последствий гораздо быстрее, чем раньше. Гаррет мог сбежать, если бы захотел, заблокировав следующий толчок Лучезарной и отбросив её на её же задницу, но он знал, куда они его вели, подслушав их перешептывания. По крайней мере, валькирии считали, что Лаклейн жив.

И полагали, что какая-то умирающая вампирша по имени Эмма была его подругой. Реджин и Люсия вели Гаррета к ней.

Подруга Лаклейна — вампир? Это смешно. Никто так не презирал пиявок, как Лаклейн.

Как только они вошли в спальню наверху, Гаррет увидел Аннику, стоящую у кровати. Девушка, спящая в ней беспокойным сном, дрожала с головы до ног, хотя была укрыта до подбородка кучей шерстяных одеял. Лицо её было бледным, на нём четко обозначались скулы. Она едва ли походила на королеву гордого оборотня.

Дрожа от ярости, Анника указала на неё.

— И это та, на ком Лаклейн должен был выместить свой гнев?

Как будто Лаклейн мог причинить даже ничтожный вред женщине, похожей на эту. Если он жив.

— Мы все пострадали от рук вампиров, — продолжила Анника. — Однако этот пёс додумался отыграться на нашей Эмме, которая вампир по природе, но невинна, как младенец, — она сдернула с Эммы одеяло, обнажив её ногу. — Посмотри на эти глубокие раны! Они не заживают! Что он сделал с ней? Ты скажешь мне или…

— Боже! — прошептал он.

В свой черед Анника обнажила шею вампирши. Кто из ликанов оставил эту метку?

Это — метка моего брата?

— Это — его… нет, не может этого быть… — он шагнул было вперед, но Реджин дернула его за его наручники. — Дай мне приблизиться, — прорычал он через плечо. — Ближе, или вы не получите от меня помощи.

У Гаррета перехватило дыхание, когда он подошел к Эмме.

Мой брат заявил на неё права.

Так же, как Гаррет мог узнать подпись своего брата, зверь внутри него признал метку Лаклейна.