Удовлетворение гарантировано - [18]

– Вы – удачливы, – улыбнулась она.

– В бизнесе – да.

Вечер разливал по саду ласковый свет, и что-то подсказало Джессике не шевелиться, когда он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был нежный и сладкий и длился недолго, но вызвал бурный отклик во всем теле; потом Кольт откинулся в кресле и выпил свой бокал, будто ничего не произошло.

– Извини, небольшая промашка.

От необходимости отвечать ее спас подошедший официант. Еда была великолепной, но ведь Кольт Айронс специально старается произвести впечатление. Каждая минута с ним – опасный флирт, она это знала. Так зачем же пришла? Проверить, насколько она сильна? Нет, не сильна, поцелуй это показал. В ней росло искушение взять то, что он предлагал, погладить его тело, позволить себе утолить сладкую, все более мучающую ее жажду.

Только у них не будет нормальных отношений, он это сказал. Интимность, нежность не перерастут в нечто большее – по крайней мере с его стороны. А с ее? Она растратит себя. От этой мысли пропал аппетит.

Когда они уходили из ресторана, взошла луна. В ее слабом свете играющая вода фонтана искрилась и разбивалась на тысячи бриллиантовых капель. Она знала, что на всю жизнь запомнит этот горько-сладкий вечер.

– Прямо домой? Или сначала ко мне, выпить кофе?

Она ответила торопливо, низким, грудным голосом:

– Домой, пожалуйста.

«Феррари» стояла отдельно от других машин – как она поняла, это было его личное место стоянки. Он закинул ногу на ногу, положил руку на спинку ее сиденья.

– Джессика, посмотри правде в глаза. Ты хочешь меня так же, как я тебя. Между нами притяжение, огонь – такое бывает нечасто, спроси тех, кто знает. Зачем же продлевать агонию, когда заранее известно, чем закончатся наши отношения?

– У нас нет никаких отношений.

– Ты опять говоришь полуправду, – тягуче сказал он, и она вдруг поняла, что вот-вот упадет в его руки, как все другие женщины, и резко выпрямилась.

– Наши отношения ничем не отличаются от ваших отношений с Даниэль… или Джеком, или другими подчиненными. – Она не знала, с чего вдруг приплела сюда имя Джека, но выставила его как талисман, как защиту от этих дурманящих серых глаз.

Он напрягся, сжал и разжал кулаки. Без выражения сказал:

– Джессика, я никогда не – приглашал Джека на обед.

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Ты ему нравишься, знаешь это? А он тебе? – Отбросив ленивую самоуверенность, он сверлил ее потемневшими глазами.

– Он… он мне очень помог.

– О, за это я ручаюсь. – Голос опять стал стальным. – Можешь забыть о Джеке, Джессика. Он не твой тип мужчины.

Она чуть не захлебнулась от ярости.

– Да как вы смеете! Откуда вам знать…

– Твой тип – это я. Я это докажу. – Железные руки обхватили ее, прижали к груди, рот завладел ее ртом, прикосновение его языка пронзило ее подобно молнии.

Она сопротивлялась, но этим только возбуждала их обоих. Она сопротивлялась бы сильнее, если бы Кольт был груб, но он сочетал борьбу с нарастающим сексуальным чувством, доставлявшим немыслимое наслаждение. Она не заметила, как расстегнулись пуговицы на платье, и вот уже его руки нежно касались ее груди, и когда голова склонилась к тому, что осязали его пальцы, в ее затуманенном мозгу сквозь пытку наслаждения пробилась мысль о том, что она ему позволяет.

– Нет! Нет, пожалуйста… не надо. Я не хочу. – В ее словах слышалось рыдание.

– Джессика?

Она выскользнула, вжалась в кресло и с отчаянием стала торопливо застегивать золотые пуговки на груди.

– Я не хочу быть вашей следующей женщиной, Кольт. Я не могу… Я для этого не гожусь. Нельзя мне было позволять вам думать, что…

Он тихо выругался – она вздрогнула; трясущейся рукой он провел по волосам; лицо его отражало столько чувств, что было не разобрать, что же это такое.

– Это моя вина. Ты ясно высказала свою позицию, и впервые в жизни я позволил чувствам взять верх. Джессика…

– Отвезите меня домой. – Она была почти в истерике; от стыда, замешательства и глубокой, непонятной боли хотелось сжаться в комок и умереть.

– Черт побери, надо же поговорить…

– Я буду вынуждена пойти пешком. – Глаза ее горели диким огнем.

Он кивнул.

– Хорошо, Джессика. – Голос его звучал холодно, отдаленно, и в нем чудились нотки потерянного ребенка, отчего сердце ее разрывалось на части. Если она хотела показать, что его мир чужд ей, что она никогда в него не войдет, она сделала это наилучшим образом. Он сидел отстраненный, замкнутый, погруженный в себя; наверное, он никогда больше к ней не приблизится.

Почему же она не рада? Не благодарит судьбу, что все кончилось? Опасность миновала, но в ней оставались только горечь и смущение.

За всю дорогу он не сказал более ни слова. Джессика чувствовала, что он стремится поскорее избавиться от нее. Никогда еще она не была такой маленькой и беспомощной. Непонятно, что же терзает ее.

Они сдержанно попрощались, Джессика выскочила из машины, но в отличие от прошлого раза «феррари» уехала раньше, чем она вынула ключ от дома, – так Кольт Айронс выразил свое раздражение.

Она долго стояла на ступеньках после того, как затих шум машины, и очнулась лишь от телефонного звонка внутри дома.

Ей не хотелось ни с кем говорить, но соседи спали или делали вид, что спят, и она сняла трубку.