Удивительный монгол - [7]

— Может быть, — согласился Грит. — Но, с другой стороны, это поможет сохранить дикую лошадь.

Я знал, что Грит и профессора делали все для того, чтобы дикие лошади выжили, и поэтому, я больше не спорил. Единственное, чего я боялся, — как бы среди других жеребцов они не поймали Таха. Вообще-то я даже был уверен, что его не поймают, потому что он очень умный. Все это верно, но было еще одно обстоятельство, которое я не учел, оно и явилось в конечном счете причиной поимки Таха.

Способ, при помощи которого они собирались поймать четырех диких лошадей, состоял в том, чтобы загнать их в одно из узких ущелий и там усыпить пулями со снотворным. Сначала мой отец предложил, чтобы наши табунщики поймали этих лошадей ерком, как мы обычно ловим наших лошадей. Ёрк — это веревочная петля, прикрепленная к концу длинного шеста. Сидя верхом, догоняешь нужную лошадь и накидываешь ей петлю на шею. Этому мы учимся с раннего детства.

Но профессора все-таки считали, что пули со снотворным будут безопаснее, надежнее и быстрее и к тому же не очень напугают других лошадей. А чтобы загнать табун в тупик, понадобится около двадцати наших табунщиков.

Наконец мы отправились. Два моих дяди с ружьями, заряженными снотворными пулями, и с нами еще четыре профессора.

Мы знали, что дикий табун находился в небольшом ущелье, рядом с одной из самых длинных и широких долин. Это ущелье, просторное там, где оно сходилось с долиной, постепенно сужалось и заканчивалось высокой каменной стеной. Превосходная природная ловушка. Единственное, что требовалось от нас — преградить диким лошадям выход в долину, где они могут легко скрыться.

— Ты знаешь самый лучший путь в этих горах, — сказал мне отец. — Поэтому отправляйся с первой группой, Барьют. Но ты должен слушаться дядю Рэфа, понял?

— Понял, — ответил я.

— Попытайся помочь им, — добавил отец тихо, — не то они могут напугать табун или загнать его до изнеможения. Я думаю, наши табунщики как следует не понимают еще, какой вред можно принести, если сильно напугать табун.

— Я понял, отец, — сказал я. Но в этот момент я больше думал о Тахе, чем обо всем табуне.

— Им нужны самые лучшие молодые жеребцы и кобылы. Так что ты помоги выбрать.

Я не ответил: «Да, папа», потому что сердцем знал, что я никогда не стану ловить Таха.

В долину мы приехали ночью, и я надеялся, что дальше поедем лишь рано утром, чтобы застигнуть дикий табун врасплох, но Грит сказал, что мы подождем до полудня.

— В это время они как раз все будут отдыхать, — со своим всегдашним спокойствием пояснил он, — после того, как паслись всю ночь.

Мы ехали небольшими группами. Я ехал вместе с Гритом и дядей Рэфом, который должен был стрелять снотворными пулями по двум жеребцам. Другой мой дядя должен был выпустить свои пули по двум- молодым кобылам. Грит должен был указать дяде Рэфу, в каких жеребцов стрелять.

— А что будет, когда снотворная пуля попадет в лошадь? — спросил я Грита, когда мы ехали, по долине, направляясь к нужному нам ущелью. Я уже начал беспокоиться за Таха.

— Через несколько секунд лошадь упадет, — ответил Грит.

— А это больно?

— Нисколько.

— А что же делает пуля?

— Она усыпит лошадь примерно на два часа. Не волнуйся, Барьют. Мы же не собираемся принести вред тому, что мы хотим защитить и сохранить.

— Ладно, — согласился я неохотно. — Но мне это не нравится.

Из-за того, что мы двигались очень осторожно, нам пришлось добираться до ущелья довольно долго. В первой группе нас было десять, а остальные ехали на некотором расстоянии позади, чтобы выстроить своего рода заслон, загораживающий выход в долину. Но Tax уже или услышал, или учуял нас, и, когда мы увидели табун, дикие лошади уже уходили вверх по ущелью.

— Нам придется ехать по более высокому склону, чтобы оказаться выше их, — сказал мне дядя Рэф.

Я знал, что это будет нелегко, и, хотя мы ехали всю вторую половину дня, но догнали табун только под самый вечер и преградили ему выход из ущелья.

— Смотри, вон Tax, — шепнул я в правое ухо Бэту, моему коню.

Tax нервной рысью кружил вокруг табуна, как пастушья собака, сбивая его в кучу, сердито потряхивая головой и размахивая хвостом.

— Нам придется подъехать ближе, — сказал Грит. — Снотворные пули летят не дальше ста метров.

— Сто метров] — воскликнул я. — Да мы никогда к ним так близко не подберемся!

— Придется, — ответил Грит.

Дикий табун теперь бежал рысью, выстроившись шеренгой (дикие лошади обычно бегут гуськом), жеребята и кобылы в середине, а жеребцы то и дело перебегая из конца в конец, Tax же носился вокруг всего табуна. Они уходили все глубже и глубже в ущелье, и теперь мы надеялись, что сумеем приблизиться к ним, когда они достигнут конца ущелья и окажутся в тупике.

— Потише, — скомандовал дядя Рэф, и мы, придержав лошадей, перешли на осторожный шаг.

Бэт очень нервничал, потому что всегда боялся диких лошадей, я подумал, какую же громадную ошибку сделал Tax, заведя табун в эту ловушку. Табун был уже в пятистах метрах впереди нас, и мы осторожно приближались. Мы знали, теперь это вопрос времени, и ловушка захлопнется. Но вдруг цепочка лошадей скрылась за изгибом ущелья.