Удивительные приключения Маулины Шмитт. Мое разрушенное королевство - [13]

– Рассказывай дальше ту историю, – просит Пауль.

– ИСТОРИЮ… – шепчет какой-то тихий голос внутри меня. Я делаю широкий жест, глубоко вздыхаю, взгляд сам собой уходит куда-то далеко-далеко, на секунду наступает тишина, как в кино, когда гаснет свет. Пауль смотрит на меня.

– Я накинула только халат, чтоб не тратить время, – говорю я, – и солнце ещё не вышло из-за облаков, как наша команда была уже на ногах, я вызвонила всех из тёплых постелей. Мы стояли на улице, и никто ничего не понимал. Я очень хорошо это помню: вот они трут заспанные глаза, никто и не подозревает, что за день нас ждёт и что за дело.

Пауль спрашивает:

– А когда же сама история начнётся?

– Да она уже в разгаре, – фыркаю я.

Пауль нетерпеливо ёрзает, поглаживает лапки Ленни, будто осторожно нажимает на клавиши пианино.

– …Я им рассказала, что ко мне пришло озарение, чувство, что сегодня что-то не так. Никто не произнёс ни слова, на мауляндской улице кроме нас никого не было. Только тишина, как живая, подошла и встала рядом. «На карту поставлено всё! – крикнула я своей команде. – Надо выяснить, что случилось. Кто-то в опасности! Нужна наша помощь».

– Тишина, как живая? – переспрашивает Пауль.

Широким жестом отметаю все вопросы, рассказываю дальше:

– Пит, ещё в полусне, что-то пробормотал про пропавшую кошку своих соседей. Юлиус сказал, что у его бабушки пару дней назад тоже исчезла кошка и больше не появлялась. В голове у меня закрутились шарики и ролики, стали сопоставляться факты. В секунду я приняла решение: надо найти Шрамма.

– Шрамма? – переспрашивает Пауль.

– Это бродячий кот, весь в шрамах, он время от времени приходит в Мауляндию и отдыхает в нашем саду, а потом снова уходит и возвращается с новыми шрамами.

– А эта история, – спрашивает Пауль, – она вообще-то про кого? Про людей или про кошек?

– Она про жизнь и смерть! Мы разделились и начали поиски кота со шрамами.

Его фотографии у нас не было, поэтому мы нарисовали картинки, развесили объявления, обошли соседей, расспросили прохожих. И вот что выяснилось: за последние пять недель пропало шесть кошек – и это только на улицах рядом с Мауляндией…

Пауль кивает и смотрит на меня, он ждёт. Когда я про всё это вспоминаю, сердце начинает изображать белку в колесе.

– Пауль, – говорю я, – некогда нам так долго болтать. Я хочу познакомиться с твоей собакой, и ещё надо научить тебя тайному языку.

– Тайному языку?

– Ну, если хочешь стать моим помощником, тебе надо знать наш язык.

– У вас свой собственный язык есть?

– А то. Мы его придумали вместе с Сырным Генералом, он в таких вещах разбирается, – говорю я и достаю из рюкзака блокнот.

– С Сырным Генералом?

Вид у Пауля как у Генерала Ни-Бум-Бум.

– Ладно, неважно, – машу я рукой, открываю блокнот и объясняю Паулю алфавит для тайных сообщений.

– Это надо выучить наизусть.

Пауль кивает. Он держит листок прямо перед носом.

– Не прямо сейчас, – уточняю я, – но в ближайшее время.

– Окей, – говорит Пауль, переводит взгляд от листка на меня, потом опять на блокнот и снова на меня.

– Это всё ты придумала?

Я киваю.

– Какая ты умная!

– Так это несложно. Сложно расшифровать, когда не знаешь кода. Поэтому спрячь этот листок как можно лучше! И для верности ещё волосок положи. Код никому не должен попасть в руки. Ясно?

– Ясно, – отвечает Пауль, не отрывая глаз от алфавита. Я достаю из рюкзака книгу и протягиваю её Паулю.

– Держи, я принесла тебе тайник. Клади туда все важные, секретные вещи: ключи, фотографии, отчёты, рисунки, отпечатки пальцев и всякое такое, ясно?

– В книгу?

– В книгу. Да ты открой.

– Это мне? – спрашивает Пауль. Я киваю.

– Паулина, – говорит Пауль, – ты все-все детективные хитрости знаешь?

– Точно не все, – говорю я.

– Но много?

– Это да, много.

– А сколько?

– Ну-у-у… – задумчиво тяну я, – штук сто. Или двести.

– А языков ты сколько знаешь?

– Это не настоящие языки, это просто…

– Ну, сколько?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Может, пять. Ну, и немецкий.

– И ты меня всему научишь?

– Думаю, да. Только не сегодня.

Рядом со мной тут же снова восходит солнце. Я киваю:

– Нам пора. Пошли к твоей собаке.

Мы спрыгиваем с дерева и несёмся через поле – так быстро, что черепахи, если б могли, точно закричали бы: «э-ге-ге-ге-ге-е-е-ей!».

Глава 13 Ричи (не) рычит

– Иногда такое просто чуешь, – говорю я и постукиваю по кончику носа, – вот как я учуяла. И покой потеряла, понимаешь? Мы начали с наблюдений за местностью и два дня выслеживали кошек. Нашли на улице только трёх бродячих. Тогда мы разделились и стали следить за каждой по отдельности.

– Вы целый день бегали за кошками?

– А что, по-твоему, мы должны были делать?

Пауль пожимает плечами и нажимает кнопку звонка.

В ответ – шквал собачьего лая, он как вторая стена перед нами.

– Пауль, – хитро улыбаясь, спрашиваю я, – только честно: сколько у тебя собак?

– Штук сто, наверно, – хитро улыбается он в ответ. – Или двести. И один пёс говорит на моём языке. Это Ричи.

Мы с фрау Пинкипанк стоим перед большим собачьим вольером. На фрау Пинкипанк платье с цветочками, яркими-преяркими, если долго на них смотреть – глазам больно. Из-под платья высовываются ноги в чулках цвета ливерной колбасы. Пахнет п