Удивительные истории о врачах - [4]

Люда роется в кармане халата:

– Тут Катя вам свою фотографию передала. Просила, чтобы прикрепили к «Стене плача», рядом с какой-то девочкой. У нее тоже глиобластома была.

Я показываю, где находится фотография этой девочки.

Подойдя к стене, Людмила вдруг замирает. Потом сконфуженно говорит:

– Вот эта? Даша Х. Номер истории 674?

– Ну да, наверное… Кате именно она приглянулась.

– Вот как… Знаете, но эта не может быть Дашей… Никак не может. Это известная фотография Леонардо Ди Каприо в детстве! А выздоровел он у вас уже как дочь актрисы Фелисити Хаффмен. Я в этом – специалист. Собираю по Интернету фото американских актрис, актеров и их детей. Такая у них счастливая жизнь! Катюха надо мной смеется, а сама мою коллекцию постоянно пополняет…

* * *

Ладно. Проехали… Опухоль у Кати оказалась не глиобластомой. То, что «оказалось», – тоже не цветок незабудка, но гораздо добрее. Хорошо удалилось, хорошо поддалось на химию и лучевую терапию.

В июле будет ровно три года, как мы прооперировали Катю. Учится в медицинском. Удивляется, когда я спрашиваю об ее успехах в игре на скрипке:

– Никогда я на скрипке не играла!

Санитар Паша, выносивший за Катей судна, влюблен в нее до потери пульса и страдает.

Anamnesis vitae

Каждый год поступают в приемный покой нашей больницы мужчины, надевшие на уд обручальное кольцо. Член от такой забавы страшно отекает, снять кольцо трудно, последствия печальны. Диагноз в этом случае: «Penis в инородном теле».

Я, бабушка, наркоман и другие

Зашел утром в реанимацию. Реаниматолог Сакерин между делом говорит:

– Вашим нейрохирургическим больным самое главное – вовремя мочевой катетер поставить, а то будут лежать по уши в моче.

А так – святые люди! Не жалуются, не скандалят. Что с ними ни делаешь – ухом не поведут, глазом не сморгнут. Не то что этот идиот Свиридов после резекции желудка! Все дренажи и зонды из себя повыдергивал! Сейчас хирурги набегут меня линчевать: «Не уследили! Проспали!»

Лежит у нас в седьмой палате нейрохирургии такой «святой». Привезли сегодня ночью по скорой помощи. По истории – 25 лет, на вид – больше. Худой, на груди справа – татуировка: паук-крестовик в паутине, да «дороги» по венам рук. Сознания в нем мало. Открывает глаза на окрик, но взгляд не фиксирует. На уколы реагирует ненаправленными движениями. И всё. Макет человека в натуральную величину.

В голове посредством КТ выявили могучую опухоль основания лобной доли справа. Надо срочно, пока не декомпенсировался, оперировать. Стали готовить к операции. Попросил персонал дать мне знать, если до операции появятся какие ни есть родственники. Сомневаюсь, конечно, что придут, но всегда спокойнее заручиться их согласием на операцию.

Но нет – ошибся! Вскоре заводят в кабинет маленькую старушку. Чистенькая. На голове платок белый. Представился. Познакомились. Ее Оксаной Поликарповной звали.

Спрашиваю:

– Вы кем будете Константину Александровичу?

– Я бабуся Костика. Рiдних у нього немае: мати десь шлендает, батько помер. Я за ним другий рик прiсмтрiваю… Бида!

– О-хо-хо! Оксана Поликарповна, извините, но я вашу мову – не разумею. Вы хоть через слово на русском можете?

– Так! Я по-росийськи трохи можу!

– Вот и отлично! Спрашиваю:

– Давно Константин болеет?

– Я при нем уже третий год. Как мамка его с молодым полюбовником в Казахстан уехала, а отец через нее и Костика этого от сердца умер, так я к нему сюды и приихала.

– Чем же Костя так отца огорчил?

– Так вин же институт бросил! Отец его от армии спас, за учебу заплатил, а он колоться стал! Беда! То веселый и добрый, то как почнет всё громить, переворачивать. Все ищет как будто чего… На отца руку поднимал. Это сейчас он квелый, а тогда здоровый был. Начал отца поколачивать и деньги отнимать.

Как отец умер – притих чуток. Стала у него голова болеть. Утром за голову держится, стонет. Потом блеванет, и лучше ему от того. Сходит порошка у барыг купить, наведет его с водой над газом и тем раствором в вены колется. А потом сил у него не стало за дурью этой повзати: судороги у него начались. Упадет на спину, лицо синее, пена изо рта. Потом лежит без сил. Слезы текут, из носа – сопли ручьем, сам трусится. Молит: «Сходи, бабушка, за порошком! Ради бога сходи! Там, неподалеку, у парке ларек есть. Пивом да табаком торгует». Ну я приду, слово, которому меня Костик научил, скажу, да и деньги в окошко суну. А оттуда мне – пачка сигарет. Они пакетики с порошком между сигарет ховали. Месяц я так вот к ларьку этому ходила.

Так вот он в одно утро укололся и лег. Весь день проспал. На другой день утром слышу – не встает. Посмотрела – спит тихенечко. И день спит, и ночь. Утром опять не встает. Я его потолкала, так он глаза открыл, но меня – как не видит. Губы сухие. Обмочился. Я ему перестелила, умыла его. Молочка нагрела с маслицем и сахаром, да и ложечками ему стакан споила. Ему если в рот влить – он глотает. Так вот с ним три дня возилась. Лежит чистенький, сухой, молочком напоенный. Хороший такой… Как в детстве.

А тут меня на улице молодой парень остановил, поздоровкался и говорит:

– Что это вы к нам заглядывать перестали? В ларек.

Я про Костю ему и рассказала.