Удивительное рядом, или Тот самый, иной мир. Том 2 - [57]

Домовой от этих слов расцвёл, как сирень весной, и лучезарно заулыбался, всем своим видом показывая, что он оценил столь участливое отношение Юриника к своей судьбе. Юриник, в свою очередь, остался очень доволен собой. А что? Всё очень неплохо получилось: и домового морально поддержал в трудную минуту, и делать ничего не надо.

Максимка же поулыбался-поулыбался и говорит:

– Спасибо тебе, добрый Юриник! Мир твоему дому! Ты настоящий товарищ и хороший человек, я бы даже сказал, Человечище с большой буквы.

Юриник смущённо потупил взор и залепетал запоздалые слова робкого опровержения, но домовой его и слушать не желал, а всё продолжал восхвалять. А в конце и говорит:

– Я, между прочим, так и думал, что ты не откажешь нам в крове… и пище, и тогда всё будет хорошо! Ты не разочаровал меня, друг, ты молодец!

Юриник и Дорокорн резко насторожились, и блаженные улыбки также быстро сошли у них с лиц, как быстро кошка удирает от собаки, а домовой, заметив эту перемену, принялся объяснять:

– Дело всё в том, что моя Банашенька не живёт больше в той гостинице.

– А где же она живёт? – хором спросили вмиг упавшие духом Дорокорн с Юриником.

– С тех самых пор она живёт… она живёт тут, неподалёку…

– А ну, не юли и не ёрзай на попе! – зловеще зашептал Юриник, в то время как Дорокорн лишь беззвучно открывал и закрывал рот. – Отвечай, хитрая бестия, насколько неподалёку, раскудрит твою в коромысло!

И домовой ответил, тяжко вздохнув и набрав полную грудь воздуха:

– Настолько неподалёку, что дальше некуда, в смысле, ближе. Она с самого начала живёт с нами.

Мы ошеломлённо уставились на него, а Юриник запричитал:

– А-а, ну-у, всё! Я сразу заподозрил что-то неладное, сразу, как только этот кровопийца начал свою песню: «мы», да «нам», но я и предположить не мог, что он тут устроил себе чуть ли не гарем, да ещё и ко мне жить намылился. Да не просто намылился, а буквально вырвал у меня позволение на это! Выцыганил, обвёл вокруг своего волосатого, мохнатого, толстого, противного пальца, какая красноречивая бестия! Краснобай и баламут! Но я-то, дурак, думал, где та гостиница, и где мы-ы… А вот не верю я ему, не верю ни на грош, и крышка… ну, не может этого быть, она уже, видите ли, столько времени живёт с нами, а мы её ещё ни разу не видели и не слышали! Как ты, похотливый тихоня, это объяснишь?

Домовой спокойно сказал:

– Она, моя Банашенька, просто-напросто очень скромная и кроткая домовиха, стесняется вас лишний раз беспокоить.

– Так это всё была не шутка? – запищал Дорокорн, всё ещё надеявшийся на чудо.

– Да какие уж тут шутки, скоро домовята по твоей голове прыгать начнут, а ты всё – шутки! – ответил Юриник за домового, который гордо задрал нос и отвернулся, всем своим видом показывая свою независимость и то, что этот разговор ему уже совершенно перестал нравиться.

Мне было жаль поникшего и расстроенного домового, и я решил за него слегка заступиться:

– Если они так долго живут вместе с нами, и Банаша ещё никого даже не побеспокоила, то и пускай себе дальше живут. А насчёт того, где им жить, так это ещё проще – они могут жить понемногу у всех по очереди, пока не надоест, а там видно будет.

Дормидорф, молчавший всё это время и наблюдавший со стороны за развитием событий, сразу же поддержал меня. На том и порешили. Максимка, наконец, взял пакетик с лесными орешками в сахаре, поблагодарил и, немного поколебавшись, кротко добавил:

– Банаша, между прочим, тоже всегда передаёт вам свою искреннюю благодарность за угощение. Большое вам спасибо от неё и на этот раз.

– Передавай ей большое пожалуйста! – за всех ответил Юриник, который всё ещё никак не мог прийти в себя от этой новости и продолжал немного злиться на изворотливого домового. А довольный собой сверх всякой меры домовик решил больше не испытывать терпение и потихоньку исчез, видимо, поспешил отправиться к своей дорогой и ненаглядной Банаше. Он ведь и так изрядно задержался с нами, и теперь ему просто необходимо было умаслить свою нежно любимую подругу новым лакомством – фундуком в шоколаде и сахаре.

Юриник вдруг вновь занервничал и забеспокоился:

– Это значит что… Она тут себе, видите ли, расхаживала преспокойненько среди нас невидимая, а мы даже не ведали об этом ни сном ни духом?

– Правильнее было бы сказать: ни ухом и ни рылом! – поправил его Дорокорн. – Ты скажи ещё большое спасибо, что вообще узнал об этом, ведь они спокойненько могли жить припеваючи у тебя под носом в твоей хижине вдвоём хоть всю свою или твою, что наиболее вероятно, жизнь, ибо живут они долго, и ты об этом ничего бы не знал. А если бы и узнал, то всё равно был бессилен что-либо предпринять!

– Это верно, – согласился Юриник, – но каков прохиндей, никогда не знаешь, что он отчебучит в следующий раз! Это что же получается? Его можно подхватить, как какое-нибудь инфекционное или венерическое заболевание, и до поры до времени даже не догадываться об этой досадной неприятности! Зато теперь понятно, откуда ветер дует, с этими его кулинарными изысками и всякими высокоинтеллектуальными выражениями и словечками! Вот где собака зарыта!

– Советую тебе быть поосторожней в выражениях и принять свою долю геронически, – многозначительно проговорил Дорокорн, – сравнивать нашу гордость и надежду с подхваченным венерическим заболеванием, это, на мой взгляд, очень неосмотрительно с твоей стороны, я категорически против подобных сравнений! Хотя неожиданная инфекция воспринимается гораздо лучше на фоне всего остального, это вполне…