Удивительное путешествие Помпония Флата - [24]

— Разве у первосвященника тоже есть наложницы? — спросил я.

— Не знаю. Как не знаю, ни кто такая наложница, ни какой прок от нее в термах. Всегда полагала, будто это такая губка. Я только повторяю то, что слышала. Помыслы мои чисты. А пример этот я привела только ради того, чтобы показать, какая пропасть разделяет тех, кто правит, и тех, кто внизу. Прости, если я не сумела объяснить это лучше. В моей земле женщины не занимаются политикой. Юдифь, обезглавившая Олоферна, руководствовалась доводами разума… Кроме того, мне достаточно своих тревог. Я коснулась этой темы вовсе не для того, чтобы показать, как много знаю, и не для того, чтобы довести до римлянина сведения о планах моих соотечественников. Я тревожусь только о своем сыне, только о нем, и если сейчас высказала больше, чем за всю предыдущую жизнь, да к тому же язычнику и тайком от мужа, то лишь потому, что, как мне показалось, ты полюбил Иисуса, и он тоже почитает тебя и уважает.

— По правде говоря, — ответил я, — это не первый случай, когда ребенка наставляет человек, не принадлежащий ни к тому же народу, ни к той же вере, ни даже к тому же виду, ведь хорошо известно, что сам Ахилл обучался искусству охоты у кентавра Хирона, но я-то не ведаю, чем и как помочь твоему сыну.

— Прояви терпение, Помпоний, ведь Иисус хоть и мал, но очень смышленый, он все примечает. Не побоюсь даже сказать, что он наделен пророческим даром, но это касается лишь высокого. А вот о нашем мире он знает слишком мало. И любой способен повлиять на его мысли и поступки. У Иисуса есть двоюродный брат по имени Иоанн. Когда мы вернулись в Назарет после долгой отлучки, Иоанн принял Иисуса в свою ватагу, состоящую из подростков, почти детей, чутких, доверчивых и благочестивых. Но чересчур пылких. Теперь я опасаюсь, как бы они не вбили ему в голову вредных мыслей.

— Я видел Иоанна, — перебил я Марию. — Это настоящий дикарь.

— В том нет его вины. Он был зачат, когда родители уже были стары и едва ли не выжили из ума. Они не могли направить мальчика на верный путь. Он вечно бегал без присмотра да и одет был во что придется…

— А теперь связался со смутьянами.

Мария не подтвердила моей догадки, вместо этого она сорвала лилию и, словно забыв обо всем на свете, вдыхала резкий аромат цветка. Потом вновь заговорила, не отводя взгляда от белых лепестков:

— Но ведь и мы тоже не смогли дать Иисусу подобающего домашнего очага. Иосиф добр и снисходителен — быть может, даже слишком. Поверь, никто не стал бы терпеть того, с чем безропотно смирился он… Иисусу пошло бы на пользу, если бы он мог покинуть тот узкий круг, в котором мы обитаем, узнать людей, отличных от нас. Он рассказал мне, где вы были вчера, рассказал про девочку и ее барашка. И никогда я не видела его таким оживленным, почти счастливым. Мне известно… мне известно, что это за женщина… На рынке и у речки, где мы стираем белье, соседки судачат про подобные вещи. И даже в Храме, выходя после обряда жертвоприношения. Людям ведь нравится сплетничать, есть на то основания или нет. Я и сама в свое время стала жертвой наговоров. Иисусу приносит пользу твое общество. Ты мыслишь иначе, иначе смотришь на мир, на Вселенную, если можно это так назвать. Ты не скован нашим слишком суровым законом, нашими слишком жестокими мифами, ведь народ наш словно цепями прикован к вере в Бога и обречен на исчезновение.

Она вдруг прервала свою речь, уронила цветок, пригладила голубой хитон, потом раздавила ногой какую-то букашку и закончила словами: — Напрасно я столько всего наговорила. Мне суждена иная роль. Береги моего сына и никому, слышишь, никому не повторяй моего рассказа.

Мы вернулись в дом как раз в тот миг, когда пришел Иисус с кувшином молока. За завтраком он то и дело принимался расспрашивать меня о планах на нынешний день. А у меня никаких планов и в помине не было, но мне не хватило духу признаться, что я принял решение бросить это дело.

Глава XI

На улице, как и прежде, царило внешнее спокойствие, только в некоторых стратегически важных точках города можно было заметить кое-как вооруженных стражников. Но поскольку это не имело касательства к нашему расследованию, я счел за лучшее предоставить властям разбираться с мятежниками, а собственные силы сосредоточить на доказательстве невиновности упрямого плотника. И ради этого я решил во второй раз пройти по тому же кругу и начать с особы, чье мнение больше всего меня интересовало, но в чьем желании помочь нам я имел все основания сомневаться. То есть с вдовы богача Эпулона. На сей раз Фортуна улыбнулась нам, и, когда мы уже исчерпали изрядный отрезок пути, я увидел легионера-знаменосца — он шагал в толпе, неся на плече штандарт. Я строго-настрого приказал Иисусу помалкивать, сам же поспешил навстречу солдату и с преувеличенной радостью и заботой спросил, что делает он здесь в этот час один, к тому же со своим штандартом. Знаменосец ответил: минувшей ночью во время нападения, которому он подвергся, сопровождая Апия Пульхра, штандарт упал на землю и слегка погнулся, посему нынче чуть свет, лишь только Аврора взошла на свой сияющий трон, он понес штандарт в кузню, чтобы там его выправили. А теперь, когда дело сделано, возвращается в Храм, где расквартированы легионеры.