Удивительная генетика - [40]

Гены генами, но бывает и так, что именно среда властно диктует свои правила. Например, в Западной и Центральной Африке отмечена аномально высокая частота патологического S-гемоглобина. Носители этого дефектного гена страдают тяжелым наследственным недугом – серповидно-клеточной анемией. Казалось бы, люди с такой патологией должны были давным-давно исчезнуть с лица Земли, поскольку они раньше умирают и оставляют меньше потомства. Но мудрая природа рассудила по-иному: да, носители ущербного гемоглобина действительно меньше живут, но зато они не болеют малярией! Дефектные эритроциты, напоминающие миниатюрный серп, оказываются не по зубам малярийному паразиту, поэтому атака на красные кровяные тельца захлебывается не начавшись. Весьма ценное эволюционное приобретение!

Однако в большинстве случаев адаптивные объяснения не работают. Конечно, всегда можно предположить, что у жителей тропиков выраженная пигментация кожи выполняет барьерную функцию – противостоит жесткому ультрафиолету южного солнца. Но это рассуждение было бы справедливо только в том случае, если бы носители соответствующего гена оставляли больше потомства. А поскольку мы этого не наблюдаем, лучше согласиться с Дарвином и современными учеными: человеческие расы не шлифуются средой обитания, а представляют собой осколки некогда единой популяции древнего вида Homo sapiens. Выдающийся генетик Р. Левонтин высказался на этот счет вполне определенно:

…Любые различия можно рассматривать как имеющие приспособительный характер, однако не нужно принимать слишком всерьез такие рассказы об адаптивных способностях, не имея действительных данных о выживании и воспроизведении. Поиски причин различий <…> между людьми <…> остаются, в сущности, лишь милым развлечением, свидетельствующим о богатстве воображения рассказчика.

Мы уже говорили о том, что в глубокой древности расовая «картина» планеты Земля заметно отличалась от современной и не была, судя по всему, привязана к определенным климатическим зонам. Мы привыкли полагать, что до XVI века, когда россияне стали просачиваться в Сибирь, Восточную Азию населяли классические монголоиды. Но так было не всегда.

«Алтайская принцесса», реконструкция по черепу

Представители андроновской культуры (реконструкция)

Археологические находки свидетельствуют, что все западные районы Южной Сибири – Алтай и Хакасия – представляли собой в IV–III тысячелетиях до новой эры кочевую периферию европеоидных племен. Это были длинноногие и очень высокие люди с тяжелыми черепами, массивным костяком и острым профилем. Они жили не только на Алтае, но и в Туве и Казахстане – то есть это был не крошечный островок в бескрайнем монголоидном море, а коренной этнос.

Эту культуру назвали афанасьевской – по имени деревни, возле которой были сделаны первые находки. Ей наследует андроновская культура, распространившаяся еще шире – ее следы находят и в Северном Приуралье, и даже в Передней Азии. Андроновцы – тоже европеоиды, но в крайнем их развитии: могучие, высокорослые, широколобые, очень носатые, с чеканными лицами почти без скул. Вероятнее всего, они умудрились сохранить каким-то образом внешний облик своих палеолитических предков.

Ну а двадцать тысяч лет назад рослые и носатые люди с крепким костяком населяли не только Европу, но и Северную Африку, о чем недвусмысленно говорят антропологические находки. А негроиды, в свою очередь, проникали и на юг Средиземноморья, и даже на просторы Восточноевропейской равнины. Расовая колода тасовалась весьма причудливо, из чего следует, что отнюдь не среда обитания формирует человеческую индивидуальность. Евразийский климат на широте современного Воронежа (а в ту пору это была периферия великого ледника) никак не мог способствовать развитию чернокожести и курчавоволосости.

Миграции миграциями, но почему же все-таки шведы, норвежцы или датчане в массе своей белокуры и светлокожи, а итальянцы и греки черны как головешки? Ответ на этот вопрос мы найдем в работах выдающегося отечественного генетика Н. И. Вавилова, который тщательно исследовал области распространения культурных растений в древности. Он собрал богатейший фактический материал и пришел к весьма любопытным выводам. Любой биологический вид изобилует генетическими вариациями, и наибольшая пестрота этих вариаций всегда тяготеет к центру происхождения вида. Там бурлит жизнь и рождаются новые формы (некоторые выживают, а другие выметаются отбором), а старые формы постепенно выдавливаются на окраину. Иными словами, в центральной части ареала всегда преобладают доминанты, а рецессивные формы вытесняются на периферию.

Примерно то же самое происходит и в человеческих популяциях. Гены светлоглазости, белокожести и светловолосости – это рецессивные гены, но их в лежащей на отшибе Скандинавии было ощутимо больше, чем в Центральной Европе, где жизнь била ключом. А поскольку на тощих почвах Скандинавского полуострова людей было сравнительно мало, полным ходом шло близкородственное скрещивание – инбридинг, в результате чего из поколения в поколение появлялось на свет все больше и больше голубоглазых и светлокожих детей.