Ударная армия - [11]
Он чуть склонил вперед корпус, шагнул — и по цоканью подошв своих сапог по брусчатке, чуть припорошенной снегом, понял — все будет хорошо…
Он остановился в пяти шагах перед маршалом.
— Товарищ маршал, разрешите обратиться к товарищу генералу?
Рокоссовский, улыбаясь, глянул на Никишова.
— Строевик?
— Строевик, — сказал Никишов, подошел к Маркову, протянул руку. Он был чем-то похож на Рокоссовского.
— Товарища гвардии лейтенанта я еще когда-а знал, — сказал Егор Павлович. — В детские годы, товарищ маршал, ага.
— Сергей Васильич, были мы мальчишками? — сказал Рокоссовский.
— Были, Константин Константинович.
Никишов посмотрел на Егора Павловича.
— Егор, вези-ка ты нас обедать. Константин Константинович окажет нам честь.
— Окажу непременно, — засмеялся Рокоссовский.
Егор Павлович пошел к машине, открыл заднюю дверцу.
— Садитесь, Марков, к земляку, — сказал Никишов. — Спасибо, порадовали нас выправкой. — Он взял маршала под локоть. — Константин Константинович, прошу…
Низенький майор в распахнутой шинели подошел к машине.
— На обед тебя не зову, Павел Павлович, — сказал Рокоссовский. — Сам в гостях.
— Павел Павлович, покури, сейчас Егор за тобой вернется, — сказал Никишов. — У нас сегодня в честь Константина Константиновича его любимая снедь — кашица-размазня.
— Благодарю, Сергей Васильевич, — засмеялся майор. — Я уж лучше к вашим оперативникам, они народ умственный, предпочитают отбивные. И, с позволения маршала, согрешим с капитаном Семеновым по махонькой…
— Согреши, — сказал Рокоссовский.
Майор захлопнул за маршалом дверцу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
(— Товарищ третий, докладывает Караушин. На левом фланге подъем воды — восемнадцать сантиметров.
— Терпимо.
— В центре прибавилось три сантиметра. Ветер крепчает.
— Прикажите — пулеметные взводы, ротные минометы грузить в плоскодонки. Инженеру дайте указание — срочно весь свой резерв саперов на вязку плотов. Весь резерв!
— Слушаюсь. Разрешите выполнять?
— Добро.)
Так… не дождался маршал моего звонка… Уж если он первым за телефон взялся… держись, командарм-семь…
(— Сергей Васильевич?
— Слушаю, товарищ маршал. Прошу извинить, что…
— Мне уже доложил Рудников, что вы сообщили своим офицерам новое время операции. Это так?
— Так точно.
— Это верно, что вы решили начать артподготовку в шесть тридцать?
— Так точно.
— Сергей Васильевич, ваше «так точно» ничего мне не объясняет. Давайте говорить конкретнее. Вы же действуете не отдельно, вы должны участвовать во фронтовой операции. В чем же дело, Сергей Васильевич? Будьте любезны объяснить причины вашего решения.
— Константин Константинович, мое решение отнюдь не самовольство. И на моем месте вы бы так же…
— Я не на вашем месте.
— И слава богу, Константин Константинович, я не в претензии на свою военную судьбу… Соображения простые, Константин Константинович. С вашего согласия мы провели частную операцию в пойме Одера. Я бросил туда отряды четырех дивизий, потом Ост-Одер форсировали передовые полки. Вся пойма сейчас в наших руках, мы — на дамбе восточного берега Вест-Одера. Хозяйство полковника Волынского — все в междуречье, а один усиленный полк — на восточном берегу Вест-Одера, это севернее берлинской автострады. Генерал Гребенюк двумя полками захватил автостраду на берегу Вест-Одера и соседние дамбы. У полковника Величко один полк тоже на дамбах Вест-Одера.
— Эти данные у меня есть.
— Константин Константинович, мы проанализировали обстановку. Вывод: наше исходное положение для наступления улучшилось. Мы теперь не за четыре километра от немца, как другие мои соседи, до немца всего четыреста — пятьсот метров. Наши соседи еще будут завидовать… У них пороху не хватило ворваться в пойму…
— Там увидим, кто кому будет завидовать.
— Увидим, Константин Константинович…
— Продолжайте.
— Слушаюсь. Пойму мы оседлали капитально. Саперы у нас молодцы. Намечены трассы щитовых колейных дорог на болотистых местах, спланированы пристани, выбраны места для двух мостов и паромных дублирующих переправ. Пустили в ход три лесопильных завода, немцы не успели их докалечить… У нас — шестьсот сорок примерно лодок, есть катера, паромы, самоходные баржи. Три рейса — и перебросим через Одер все основные силы дивизий первого эшелона. Первыми пустим самых крепких людей, которые проявили себя при форсировании Дона, Буга, Нарева, Вислы…
— За это — хвалю, Сергей Васильевич. Но — конкретные ваши соображения, дайте мне зерно замысла.
— Суть такова, Константин Константинович. Полки первого эшелона — в огневой связи с немцем. До него — полверсты. Все средства переправы — на плаву, в полной готовности, а за оставшееся время мы еще поднажмем на это дело. При таких условиях ждать полного рассвета, мы считаем, нет нужды. Зачем же мы будем выставлять своих солдат под прицел немца при полном божьем свете? Потери в этом случае будут серьезные, а людей у меня — половина от штатного расписания, Константин Константинович. Техники предостаточно, а вот людей… Мне каждого солдата втройне жалеть сейчас надо. Обстановка осложняется, Константин Константинович. Докладывают со всего моего участка — вода в Одере поднимается. Боюсь, все междуречье зальет… У Павлюкова уровень вырос на полметра. Меры приняты, плавсредств ему подбросил. Солдат жаль… Кое-где роты — по пояс в воде… Но народ держится твердо. Солдат понимает — нам нельзя застрять на Одере, надо помочь тем, кто сейчас под Берлином ломает шею Гитлеру…
