Удар - [5]

Недалеко от черты города молоковоз снизил скорость и теперь почти бесшумно двигался в утренней тишине по обсаженной деревьями дороге.

Огромный мегаполис, бриллиант Азии, Третий Рим, новый Вавилон, город-полиглот, говорящий почти на ста языках – Тайгер мысленно перебирал в памяти все, что ему приходилось слышать о городе, – был рядом. Уже слышался его гул – вечное блуждание не нашедших пристанище звуков, однажды вырвавшихся из недр этого огромного человеческого муравейника, в котором, казалось, можно было без труда и без следа сгинуть; затеряться в многомиллионной, многоцветной человеческой массе, раствориться в верхнем, среднем или нижнем уровнях его жизни, в многочисленных прослойках между ними. Но увы – Тайгер мысленно развел руками – все это было возможным лет тридцать назад. Тогда только что созданная Служба Безопасности громила остатки мафиозных синдикатов по всему миру. До личной безопасности какого-нибудь бедняги Купера или желтолицего Ли, который, однажды выйдя из дому, мог бесследно раствориться в кипящей круговерти города, даже не попрощавшись с близкими, ей не было никакого дела. Личная безопасность гарантировалась только людям состоятельным и за немалые деньги. Теперь же тому самому безвестному Куперу или Ли, пожелай они исчезнуть хотя бы на некоторое время, пришлось бы приложить максимум усилий. Купера и Ли теперь не покидает постоянное чувство безопасности. Жирный домашний мопс тоже находится в постоянной безопасности, но его водят на цепочке, криво усмехнулся Тайгер.

Пригород кончился. Тайгер еще некоторое время ехал на цистерне, а потом на повороте спрыгнул с нее на газон, примяв вместе с травой рыхлый грунт. Машина, сверкнув серебристым боком, исчезла за очередным поворотом. Тайгер, проводив ее взглядом, сошел на бетон, стряхнул черную жирную землю с ботинок, затем посмотрел на отпечаток, который они оставили на газоне, и подумал, что это должно быть его первым и последним следом.

Он быстро, почти бегом, двинулся вдоль улицы в поисках такси. Ему удалось обнаружить его на стоянке перед ночным клубом. Шофер дымил сигаретой, нетерпеливо поглядывая на дверь заведения.

– Ты думаешь, что в такой час кто-то оттуда выйдет? – спросил у него Тайгер.

Таксист вынул сигарету изо рта, но ничего не сказал.

– Оптимист! – покачал головой Тайгер. – Поехали! – Он сунул таксисту одну купюру, свернутую трубочкой, и уточнил.

Таксист развернул купюру, потом бросил еще один взгляд на двери клуба и согласно кивнул.

Мимо поплыли дома, фасады которых на добрую треть были залеплены рекламой. Таксист крутил баранку, продолжая дымить сигаретой. Тайгер неодобрительно косился на нее, но молчал. Ему не хотелось чем либо запечатлеться в памяти таксиста.

Тайгер остановил такси, едва дом Генри Лая, режиссера театра мимов, замаячил впереди своим желтым боком. Можно было подъехать прямо к подъезду, но Тайгер с самого начала решил быть осторожным даже в мелочах. Таксисту необязательно знать адрес его прибытия. Он сунул ему еще одну купюру, дождался, когда машина отъедет, и быстро зашагал по улице. Пока все складывалось удачно. Главное, чтобы Генри Лай был дома. С тех пор, как умерла мать, Тайгер не появлялся здесь. «Лишь бы Генри был дома, – как заклинание, твердил про себя Тайгер, – лишь бы не переехал в другое место, не умер от одиночества, не спился от тоски, не выбросился из окна… Да мало ли что может приключиться с заброшенным, стареющим мужчиной».

Когда до входа в дом оставалось рукой подать, Тайгеру пришлось резко броситься за размалеванный огромными красными иероглифами грузовичок, припаркованный напротив закусочной. Сквозь ее стеклянную стену хорошо было видно, как копошится за стойкой хозяин заведения – старый малаец. Улица пока была пуста. Лишь одинокая фигура Тайгера маячила на ней как столб в поле. И стоило малайцу оторваться от своего занятия и поднять голову, он сразу бы заметил Тайгера, чего последнему совсем не хотелось. Малаец мог узнать его, ведь Тайгер когда-то посещал закусочную, и не раз.

Ему пришлось некоторое время торчать за грузовиком, выбирая удобный момент, чтобы незаметно проскочить мимо закусочной. Наконец, малаец не спеша доплелся до входной двери и распахнул ее. Пока он поворачивался и шел обратно к стойке, Тайгер успел достичь дома и войти в подъезд.

Лифт распахнулся, едва он нажал кнопку.

«Лишь бы Генри был дома», – опять подумал Тайгер, глядя, как бежит огонек по кнопкам с цифрами. Лифт возносил его наверх.

Тусклая табличка «Генри Лай» на дубовых, отделанных под старину, дверях блеснула для Тайгера искоркой оптимизма. Он потянулся рукой к шелковому шнурку с изрядно замусоленной пурпурной кисточкой, собираясь звонить, но потом, раздумав, взялся за бронзовую ручку, отмечая про себя, что в былые времена она блестела ярче.

Дверь оказалась незапертой – Генри Лай не изменил своих привычек. Тайгер легким шагом пересек холл и оказался в рабочем кабинете Генри. Первое, что бросилось ему в глаза, – пустота на огромном столе, раньше всегда заваленном бумагами. Затем он увидел самого Генри Лая, который сидел в кресле, лицом к распахнутому окну. Рядом, на столике, пускала вверх тонкую струйку пара чашка кофе, с ней соседствовали полупустая бутылка китайской водки и одинокая, наполненная до краев, рюмка. Генри Лай курил, рассеянно взирая сквозь окно на бледную синеву утра. Он даже не оглянулся на шум за своей спиной.