Удар шпаги - [111]

— Хорошо-хорошо; может быть, ей удастся избежать плахи, хотя я лично в этом сомневаюсь… Но вы находитесь в полной безопасности. Помнится, был какой-то шум в свое время, но все было проделано шито-крыто, и первый заговор, несомненно, сейчас уже прочно забыт.

— Рад слышать это, — ответил я, — ибо мне уже хватит всяких приключений до конца моих дней!

— Могу себе представить, — рассмеялся Неттерби, вставая и дружески прощаясь с нами. — Однако смотрите, не кричите от радости прежде, чем выберетесь из леса!

— И не собираюсь, — отозвался я в ответ, и мы вдвоем с сэром Джаспером как можно скорее вернулись к реке, каждый слишком погруженный в свои думы, чтобы обратить внимание друг на друга.

Два матроса, оставшиеся сторожить лодку, немного поворчали из-за того, что мы вынудили их так долго ждать, но сэр Джаспер успокоил их, пообещав хорошо заплатить за причиненные неудобства, после чего один из матросов вручил мне небольшую записку, которую, по его словам, ему дал какой-то мальчишка, во что бы то ни стало желавший попасть на испанский барк, чьи мачты возвышались среди множества мелких судов и суденышек на реке. Оказалось, что у него имеется письмо для сэра Джереми Клефана, и, когда ему объяснили, где я нахожусь, он после недолгих колебаний оставил записку у них. Немало заинтересованный, от кого бы она могла быть, я с нетерпением ожидал, пока мы подойдем к борту «Санта-Марии», и затем, поднявшись по веревочному трапу на палубу, поспешил в кормовую каюту, где расправил записку перед собой на столе.

29. О том, что я увидел в колодце во второй раз

Первый же взгляд, брошенный мною на записку, заставил меня вздрогнуть, поскольку я сразу узнал, кто написал маленький стишок, в который я с недоумением вчитывался. Исходя из полученных мною накануне сведений, было странно, что он вообще был написан, да еще адресован мне, ибо в записке стояло следующее:

Когда закат падет на мирные долины,

приди на улицу Марии Магдалины,

и той, кто дальше твой укажет путь,

послушен и непрекословен будь.

Но если совершишь ошибку снова,

то случая не будет уж другого!

«Mon Dieu! — пробормотал я, так как мысль о госпоже Марджори заставила меня вспомнить де Кьюзака и его излюбленное выражение. — Что бы это могло означать?»

В этот момент в каюту вошел сэр Джаспер, слегка прихрамывая, но насвистывая веселую песенку.

— Ну-с, сэр Джереми, — воскликнул он, — что ты думаешь о моем друге Уилли? Я же говорил тебе: он знает о делах королевства больше, чем кто-либо другой, потому что он доверенное лицо Уолсингэма и возглавляет его секретную агентуру. Но главное, он снял тяжкий груз забот с моих плеч!

— Почему-то я не замечал такого груза за все долгие месяцы, проведенные нами вместе, — возразил я. — Однако что вы скажете об этом? — я протянул ему записку. — Написано госпожой Марджори, я хорошо знаю ее почерк; вероятно, она заметила меня там, на ступеньках причала.

Сэр Джаспер с озабоченным видом прочел записку и покачал головой.

— Судя по твоим рассказам о ней, — медленно проговорил он, — я никогда бы не поверил, что она способна на такое! Послушайся моего совета, Джереми: держись подальше от мадам де Шольц! Поверь мне, я на собственной шкуре испытал последствия интрижек с замужними женщинами; да и Саймон скажет тебе то же самое.

Тем не менее, как ни странно, Саймон отнюдь не придерживался мнения сэра Джаспера, когда на следующее утро услышал от меня историю с запиской.

— Ничего дурного нет в том, чтобы узнать, чего от тебя хотят, — сказал он, — и я думаю, Джереми, у тебя хватит здравого смысла не натворить глупостей. С другой стороны, хотя здесь может быть какая-то ошибка, не возлагай слишком больших надежд на некий счастливый исход, если именно это имеется в виду под «мирными долинами»!

— Можешь не сомневаться, — угрюмо заверил я его, — но уже семь часов, и нам пора на берег.

Мы все трое уселись в наш небольшой ялик, взяв с собой череп, тщательно завернутый в плащ, драгоценные самоцветы, запрятанные в складках нашего платья, и увесистый мешок с дукатами из личных сбережений дона Педро Базана. Приближаясь к лодочной пристани, мы увидели, что на ней начинает собираться толпа народу, и, когда мы проплывали мимо, оттуда, к нашему немалому изумлению, стали доноситься приветственные возгласы, и народ стал тесниться, чтобы получше нас разглядеть; многие оживленно переговаривались друг с другом, указывая то на нас, то на «Санта-Марию».

— Могу поклясться, — сказал Саймон, — что эти добрые люди уже прослышали о наших похождениях. Боюсь, нас ожидают немалые трудности!

И действительно, своеобразные трудности нам пришлось претерпеть, поскольку толпа следовала за нами всю дорогу, крича и восхваляя нас, и, когда мы добрались до меблированных комнат сэра Джаспера — к счастью, оказавшихся свободными, — вокруг нас собралось человек сто; я до сих пор помню, как по-разному воспринимал каждый из нас эту торжественную встречу. Саймон, например, не глядел по сторонам, но шагал прямо, опустив голову, словно чувствуя за собой какую-то вину, и я знаю, что он молился про себя о том, как бы поскорее добраться до укрытия. Сэр Джаспер, напротив, был на вершине славы. Он гордо шествовал, раскланиваясь направо и налево, размахивая руками, сияя так, словно он сам, в одиночку захватил целый флот Его Католического Величества Филиппа Второго, короля Испании.