Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг. - [7]

враг, я ему не поверила, так как Федько считала честнейшим коммунистом и у меня были основания не верить следователю, а именно такие. Перед самым моим арестом Федько был откровенен со мной. Он мне рассказал об очной ставке в Кремле, ужасался чудовищной клевете на него со стороны его бывших товарищей. Я знала о том, что Федько писал письма,на имя Сталина, Ворошилова, Ежова о том, что если его считают виноватым, то он требует своего ареста... Он со мной делился отдельными моментами из разговоров с Ворошиловым, касающихся лично его. Рассказывал отдельные эпизоды о Ежове и Фриновском, говорил о том, что они к нему относятся плохо. Потом он относился недоверчиво к массовым арестам среди командиров Красной Армии, считал это не случайным. Им в последний день перед арестом, а именно 7 июля было отправлено личное письмо на имя Сталина, содержание письма я знала, копия письма им была оставлена перед вызовом в органы НКВД мне. Я письмо спрягала. Он меня просил это письмо в случае чего уничтожить. Я Федько настолько верила, что мне казалось чудовищным, когда мне на следствии говорили, что он враг народа и я упорно ничего о Федько не рассказывала»⁷.

Зинаида Михайловна Федько добавляет еще несколько важных штрихов к описанию поведения ее мужа накануне ареста: «В нашей семье не было не только антисоветских настроений, но, больше того, и разговоров. Мне последние настроения Федько перед арестом не казались антисоветскими, так как он обо всем открыто писал и говорил правительству и лично Ворошилову... Потом в протоколе есть такая фраза, на ней особенно наставал следователь Иванов: «Федько знал о том, что Урицкий С.П. является участником контрреволюционной организации в армии и ему по телефону из Киева рекомендовал пойти к Ежову и разоблачиться». Это совсем не так было. Федько мне говорил о том, что на Урицкого поступают показания о том, что он враг, и Федько на основании этого, когда Урицкий ему позвонил из Москвы, порекомендовал ему, если он что-либо знает и что-нибудь чувствует за собой, пойти и честно сказать об этом Ежову»⁸.

Родной брат Зинаиды Михайловны — Буралков Владимир Михайлович — ко всему вышесказанному добавляет весьма существенные сведения о муже своей сестры: «Ее муж Федько И.Ф., будучи в 1937 г. членом Президиума Верховного Совета СССР и командующим войсками Киевского военного округа, недоверчиво относился к массовым арестам среди командного состава РККА, проводившимся местными органами НКВД без соблюдения установленных государством законов. Он считал это произволом и докладывал об этом наркому обороны. Назначенный правительством в феврале 1938 года на пост 1-го зам. наркома обороны, он продолжал борьбу за прекращение таких массовых арестов — считал их неслучайными и вредными, не скрывал на это своих взглядов и настаивал на их прекращении.

Это, конечно, было известно Ежову и его заместителю Фриновскому, тогда еще не снятым со своих постов, а также Берии.

Тогда против Федько И.Ф. со стороны их начинается травля, вызовы по ложным доносам, очные ставки с их участием.

Он жаловался, что они стараются создать невыносимую обстановку: не то терять время на объяснения по разным клеветническим доносам, которые он опровергал при выездах в НКВД к Ежову и Фриновскому, он требовал от них прекращения такой травли, не то вести большую политическую и военную работу.

Он считал себя ни в чем не винным, так как ни в каких группировках не состоял, был очень скромным в жизни и не был карьеристом.

Следующее обстоятельство явилось причиной ареста Федько И.Ф.: 7 июля 1938 года в 4 часа дня Федько И.Ф., находясь на службе в Наркомате обороны СССР, отправил письмо, написанное им через дежурного фельдъегеря лично т. Сталину И.В. по поводу имевшихся в то время в 1937—1938 гг. массовых арестов среди командного состава РККА и в своих сомнениях в правильности деятельности руководства НКВД — Ежова, Фриновского и др. в этом отношении.

Приехав затем домой, он копию этого письма отдал своей жене и велел ее спрятать, а в случае чего — уничтожить, чтобы она не попала в руки тех, против кого была направлена разоблачительным характером. Затем он опять уехал на работу, где и был арестован НКВД.

Но, вероятно, фельдъегерь не выполнил приказ 1-го зам. наркома обороны Федько И.Ф. и, получив письмо в 4 часа дня 7/VII —

1938 г., не доставил его к т. Сталину И.В., а отвез его в НКВД к Берии или Ежову, а те, использовав свое влияние, арестовали Федько И.Ф. через три часа после отправки письма. Содержания письма я не знаю.

Копия письма также попала в их руки. Через несколько часов после его ареста в 1 час ночи 8 июля 1938 года на квартиру Федько И.Ф. приехало 7 чел. агентов, один из них старший в форменной фуражке, а остальные в штатском, оттолкнув мою мать Буралкову Анну Васильевну, которой шел восьмой десяток, жившую в семье Федько И.Ф., вбежал вместе с остальными в комнату, в которой спала жена Федько И.Ф., разбудил ее и предъявил ей ордер за подписью Ежова.

Когда она одевалась, старший в форменной фуражке поднял подушку и взяв копию письма, прочитал ее и взял с собой и все они,