Удар небесного копья - [50]
Санчес по толчку почувствовал, что шасси коснулись палубы, и быстрым движением левой руки перевёл рукоятку управления двигателями до стопора полной мощности – так требовала инструкция на случай, если гак не зацепится и пилоту снова придётся взлетать. Но всё прошло без единой осечки. Офицер визуального управления посадкой, находившийся на специальной площадке в кормовой части авианосца, отметил зацепление гака за трос аэрофинишера и сообщил об этом Майклу тем, что зажёг зелёный сигнальный огонь. Кэптен сразу же сбросил ручку газа до нуля. Пробежав за три секунды 200 футов, «хорнет» остановился. Третий трос! Майкл медленно выдохнул и нажал на кнопку, убирающую гак. Регулировщик рулёжки в жёлтом комбинезоне и защитном шлеме знаками показал Санчесу, куда на парковом участке ему следует ставить свой штурмовик.
Майкл вырулил к самолётоподъёмнику номер два и окончательно заглушил двигатель. Техники натянули крепёжные цепи, зафиксировав «хорнет» на палубе, а кэптен откинул фонарь кабины. Внизу его уже ждал личный механик Рон Бернард – толковый парень из Канзаса, который, можно было поручиться, далеко пойдёт, если бросит заниматься обслуживанием военно-морских штурмовиков и поступит в Массачусетский технологический институт.
– Хай, кэп! – крикнул Бернард. – Как себя чувствует птичка?
Бернард всегда это спрашивал.
– О’кей, – отозвался Санчес.
Он спустился по приставной лестнице на палубу и отдал механику шлем. На посадку уже заходил новый «хорнет» эскадрильи под номером «04». Майкл с удовлетворением отметил, что лейтенант Сэм Андерсон, который управлял этим штурмовиком, наверняка промахнётся и зацепится за второй трос, что, конечно, неплохо, но неидеально.
Кивнув техникам, Майкл быстрым пружинистым шагом направился к «острову» и через пять минут уже сидел в мягком кресле на посту управления полётами, расположенном на одном из верхних ярусов надстройки авианосца. Пил чай со льдом и наблюдал за работой своего старого приятеля Дика Митчема, выполнявшего на авианосце обязанности командира авиационной боевой части. Митчем не отрывался от панорамного окна и давал команды в микрофон. Меланхоличный матрос над планшетом полётной палубы молча выставлял на него миниатюрные макеты штурмовиков, постепенно заполняя места условных стоянок. Самолёты садились с интервалом в минуту, и скоро на планшете стало тесно от макетов. Две эскадрильи «хорнетов» по двенадцать машин в каждой, за ними – эскадрилья из десяти противолодочных самолётов S-3A «Викинг», и того – тридцать четыре боевые машины. Но и это было ещё не всё.
– «Вирджиния» будет через четверть часа, – сообщил Митчем Санчесу, когда последний из «викингов» ушёл с полосы. – Они уже на связи.
– Я знаю, – кивнул Майкл.
– Не хочешь с Кингом поговорить? – Митчем с ехидной улыбкой обернулся.
– Не испытываю никакого желания, – сказал Санчес. – Я бы предпочёл вообще с ним никогда не говорить.
Фрэд Кинг был притчей во языцех базы Ошеана. Тридцатилетний лейтенант отличался несносным характером, слыл отчаянным забиякой и грубияном. Он не признавал авторитетов и неохотно мирился с армейской дисциплиной. При этом он был лётчиком от Бога и, по слухам, начал свою воздушную карьеру в одиннадцать лет, когда ему пришлось сажать на аэродром легкомоторную «цессну», после того как его отца, сидевшего за штурвалом, хватил апоплексический удар. Скорее всего, это была красивая сказка, придуманная самим Фрэдом, но в неё уверовали многие, кто хоть раз видел, как молодой лейтенант управляется с самолётом. И если бы не его дурной характер…
Способности Кинга были замечены ещё в училище, из-за него, рассказывают, передрались командующие авиационными соединениями флотов, а в результате достался он особой эскадрилье мастеров высшего пилотажа ВМФ «Воздушные дьяволы». Там он заработал уважительное прозвище «Небесный король» и вылетел из состава через год после того, как явился на парадный смотр в майке с вызывающей надписью «Трахаюсь в зад» и плюнул на лакированный ботинок сделавшему ему замечание адмиралу. С военной службы его не погнали – слишком ценный кадр, – а направили в Средиземное море, в состав штурмовой эскадрильи авианосца «Теодор Рузвельт», где, как казалось высокому начальству, он будет наиболее полезен. Но и там он натворил бед. Проводя увольнительную в греческом портовом городе Салоники, неугомонный Фрэд привязался к какой-то девушке в местном баре, а когда та послала его подальше, попытался силой склонить её к близости, за что был избит завсегдатаями и препровождён в ближайший полицейский участок. Оттуда его забирал корабельный отряд морской пехоты. Командир отряда, которому нрав Небесного Короля был хорошо известен, заковал лейтенанта в наручники и в таком виде доставил его на авианосец. Неделю Кинг провёл в карцере, а в увольнительных ему было отказано до конца операции «Решительная сила». А ещё через неделю его вновь арестовали и переправили военно-транспортным самолётом прямиком в Штаты. Потому что, возвращаясь с боевого задания, Фрэд сбросил две оставшиеся на подвеске «хорнета» бомбы Mk.82 не в море, как предписывалось существующими инструкциями, а на Салоники. Лётчиком он был действительно уникальным, а потому не промахнулся, и бомбы угодили точнёхонько в тот самый бар, где Кинг получил свои первые «боевые ранения». К счастью, случилось это под утро, и бар был закрыт. Однако сброс бомб вызвал волну протестов, в Салониках начались демонстрации под лозунгами «Янки – вон!» и «Пилота – под суд!», правительство Греции направило ноту правительству США, дело шло к расколу в монолитных рядах сторонников продолжения военных действий, а потому командование Североатлантического альянса предпочло избавиться от главного виновника произошедшего инцидента, переведя его в резерв. Так молодой, но уже легендарный лейтенант оказался в Ошеане, что заметно прибавило головной боли её начальнику, а теперь вот и кэптену Майклу Санчесу, под начало которого поступил Небесный Король.
