Удар мечом - [7]
— Когда всех бандитов переловим.
— Переловим… — процедил сквозь зубы Степан. — Пока Стафийчуку вольготно живется. Он за нами гоняется. А мы по ночам собираемся, от своих и чужих прячемся…
— Но, но! — посуровел Нечай. — Без паники! Должен понимать: идет классовая борьба, а в любом бою хуже нет, когда паникуют…
Степан только рукой махнул да вздохнул тяжело.
И снова тишина. Думают комсомольцы: кого секретарем? Ошибиться нельзя, нет в селе пока партийной организации, и секретарь комсомола после председателя сельского Совета второй в нем человек. О решении собрания завтра же узнают в лесу, есть у бандитов в селе кое-кто. И новости в лес порой доходят даже быстрее, чем в райцентр. А как узнают в банде — беречься надо комсомольскому секретарю, ой как беречься.
Но не это пугает. Другое тревожит: кто может заменить Данилу? Перед ним и старшие шапки снимали. Лучше Данилы никто крыши на домах не ставил. И песни лучше его никто не пел.
— Надийку в секретари, — предложил вполголоса Лесь.
— Что вы, хлопцы! — засмущалась девушка.
— Надийку в секретари. Правильно! — поддержал Леся Степан.
Девушка совсем растерялась. Опустила голову, торопливо расплетала и заплетала косу. А когда голосовали, Надия вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд. Чуть повернула голову — новенькая смотрит, заведующая школой. А поняла, что Надийка заметила ее взгляд, сразу отвела глаза. Странная какая-то, чего испугалась?
— Единогласно, — окинул всех взглядом Нечай. И очень официально сказал: — Поздравляю вас, товарищ Михайлюк!
Здравствуй, дорогой Данила! Сообщаем, что вместо тебя избрали секретарем Надийку Михайлюкову. Опыта, конечно, у нее нет, как у тебя, зато характер подходящий, даром что тихая. Надеемся, справится. Дела же нам предстоят серьезные. Надо отомстить за тебя — банду будем выжигать из леса. Решили мы сформировать комсомольский истребительный отряд. Бюро райкома комсомола, учитывая наше положение, командировало к нам Нечая надолго. Он и в Зеленый Гай переселился. Новая учительница школы Мария Григорьевна Шевчук — комсомолка. Так что как было нас двенадцать, так и осталось… Выздоравливай, брате, поправляйся, очень тебя всем нам не хватает.
С комсомольским приветом ребята.
Товарищ Бондарчук! Вопрос стоит остро — укрепить организацию, подготовить ее к решительному бою. Не сомневайся, жизнь проголосует за нашу резолюцию.
Нечай.
Поклон от Стася
Тонко звякнуло стекло. Мария открыла глаза, прислушалась. Стук повторился. Девушка вскочила с кровати, вдоль стены подошла к окну.
— Принес поклон от Стафийчука… — глухо донеслось до Марии.
Отодвинула засов, посторонилась. Ночной гость грузно — половицы жалобно скрипнули — прошел к окну, задернул занавеску.
Зажигая лампу, Мария приказала:
— Отвернись, оденусь.
Посланец Стафийчука восхищенно присвистнул:
— Ну и девка! Не случайно, видно, проводник[1] у тебя ночью прятался…
Мария промолчала. Она бесшумно передвигалась по комнате, наводила на скорую руку порядок — гостя сегодня не ждала.
Узкие темные брюки плотно обтягивали стройные ноги девушки. Поверх белой блузки накинута кожаная безрукавка-кептарь, отороченная мехом и расшитая красной шелковой ниткой. Красного же цвета и мягкие полусапожки. Таких красивых девчат хлопец видел только на сцене Львовского театра, когда однажды ходил в город на связь. В селе девушки брюк не носили. Пусть бы попробовала какая пройти улицей в брючках, из каждого двора на нее бы пальцем показывали, а иные так и плюнули бы вслед — тьфу, нечистая сила!
— Ну говори…
Мария сказала это равнодушно, будто каждую ночь ходили к ней гости из леса. Пришелец удивленно на нее посмотрел. Был это ладный, широкоплечий парень в старом ватнике, обтянувшем плечи, в огромных кирзовых сапогах, от которых на полу сразу остались грязные следы. В руках он держал немецкий «шмайсер» и небольшой пакет.
— А еще он тебе вот что передал, — хлопец протянул пакет.
Мария разрезала шпагат: националистические журналы, листовки, воззвания к населению. Листовки и журналы были отпечатаны, видать, в зарубежной типографии на хорошей бумаге, воззвания размножены на ротаторе.
Девушка сгребла в кучу всю эту продукцию и сунула в печку.
— Молодец, — одобрил посыльный, — добра схованка, не найдут.
— Нечего будет искать… — Мария подожгла листовки.
— Сдурела? — вскочил бандеровец и схватился за автомат. — Да ты знаешь, сколько людей жизнью рискуют, доставляя нам это? З-за кордона путь дальний, да через облавы…
— Не знаю и знать не хочу! — повысила голос Мария. — А если у меня найдут ваши паперы? Об этом Стафийчук подумал?
Огонь торопливо свертывал в черные ломкие трубочки страницы, тихо потрескивал пеплом. Мария кочергой перемешала золу.
— Клята дивка, — никак не мог успокоиться бандеровец. — Взяла — и в огонь… Что я Стафийчуку скажу?
— Ну, ты, выбирай выражения! — Мария не скрывала, как ей не нравятся и этот ночной визит и посылка из леса. — А Стафийчуку расскажи, что видел.
Бандеровец отложил автомат. На его лице было недоумение, он явно не знал, что же делать дальше.
— Как звать-то? — спросила Мария.
Вспышка раздражения прошла, хотя голос ее был недовольный.
