Удар кобры - [48]

– Ключ к догадке дало расположение самого Солласа, – опередил Ринштадта Серенков. – Все ваши широкие проспекты тянутся вдоль силовых линий поля, не оставляя для стад бололинов иного прохода. Мне кажется, вопрос Марка связан с тем, что, когда мы видели, как стадо проходило через город, люди столпились с двух концов узких улочек, словно знали наверняка, что бололины ни на йоту не свернут со своего пути. А один из людей, оставшихся на борту, интересуется, не заставили ли их таким образом силой следовать по этим линиям.

– Конечно, нет. – Насмешливый взгляд Моффа теперь скорее выражал подозрительность. – В противном случае многие из них просто врезались бы в здания и были бы не в состоянии найти дорогу. Но как ваш компаньон на корабле узнал, где стояли люди?

Сердце Джошуа так и подпрыгнуло в груди. Квасамане пока никак не подавали виду, что знают о его имплатированных сенсорах, но все же ему вдруг показалось, что все взгляды в автобусе обратились в его сторону. Это чувство отбросило его назад в детство, когда мать, глядя в его чистые глаза, всегда без труда могла установить, что за невинным выражением лица скрывается какая-то проказа.

Но Серенков уже овладел собой.

– Но мы же им рассказали об этом, – заявил он тоном, в котором прозвучало неподдельное изумление. – Покуда вы стреляли, мы описали им все в деталях. Особенно их заинтересовала странная манера совокупления ваших птиц. Во всяком случае то, что я смог им рассказать, очень озадачило их. Был ли это какой-то ритуальный танец или я что-то пропустил?

– Похоже, что моджои вас особенно интересуют, – сказал Мофф, и его темный взгляд, казалось, был готов просверлить его насквозь.

Серенков пожал плечами.

– Почему бы и нет? Вы не можете не признать тот факт, что ваша связь с этими птицами уникальна в истории человечества. Я просто не знаю другой такой культуры, где люди имели бы такую универсальную защиту, к тому же оборонного характера, я имею в виду не только широкое распространение ношения оружия. Несомненно, что у вас практически не должно быть никаких проявлений агрессии в любой форме, начиная от насилия и кончая военными действиями.

Джошуа, когда внезапно осознал этот факт, даже нахмурился. Он так увлекся рассматриванием деталей и мелочей квасаманской жизни, что упустил главное. Но Серенков не оплошал, и если он был прав, то трофтам было отчего беспокоиться. Человеческая культура, обладавшая достаточной силой воли, чтобы разбить стереотип, когда сильный преследует слабого, с трудом пойдет на сотрудничество, она предпочтет соревнование и станет потенциальной угрозой своим соседям, несмотря на разный технологический уровень.

Мофф снова заговорил.

– А вы думаете, наши маленькие моджои заслуживают уважения? – спросил он, поглаживая горло своей птицы. – А нашим людям и философии разве не стоит отдать должное?

– Вне всяких сомнений, – сказал Ринштадт. – Но история знает бесчисленное множество культур, представители которых на словах придавали огромное значение понятиям справедливости и свободы только из-за страха, но ничего конкретного для своих сограждан не делали. Вы, и в частности то поколение, которое первым приручило моджои, доказали, что человечество способно на истинный практический идеализм. Уже одно это достижение делает контакт между нашими мирами стоящим, правда, с нашей точки зрения.

– Так что, в вашем мире есть проблемы с войной? – Мофф перевел взгляд на Ринштадта.

– Пока нам удалось избежать этой проблемы, – с осторожностью ответил тот. – Но нас не миновала чаша обычных проявлений человеческой агрессии, и порой это причиняет неприятности.

– Понятно. – Некоторое время они ехали молча, потом Мофф пожал плечами. – Понимаете, нельзя сказать, что мы совершенно не знаем, что такое агрессия. Разница состоит лишь в том, что мы научились направлять наше внимание наружу, на опасности, исходящие от дикой природы, а не внутрь, на нас самих.

– Действительно опасно, – подумал Джошуа. Даже в глазах Серенкова отразилось беспокойство, вызванное тем оборотом, который принимал разговор. В автобусе снова воцарилось молчание.

Спустя несколько минут они достигли деревни под названием Харисим.

Джошуа тотчас вспомнил о тех спорах, что велись на борту корабля по поводу природы тех колец, что окружали деревни. Являлись ли они стенами? Однако на земле их назначение не оставляло никаких сомнений. Возведенная из огромных валунов и бетонных блоков, окрашенная в мрачный черный цвет, стена Харисима возвращала их в древние исторические времена на Земле, в те дни, когда продолжались бесконечные локальные войны. Здесь это сооружение казалось совершенно неуместным, особенно после закончившейся всего несколько минут назад дискуссии.

Стоявший рядом Йорк прочистил горло.

– Всего три метра высоты, – пробормотал он, – и никаких зубцов и амбразур.

Мофф очевидно слышал его.

– Как я уже сказал, у нас нет войны, – повторил он, как показалось Джошуа, несколько более резко. – Стена нужна только для того, чтобы из леса в деревню не ворвались бололины или более опасные хищники.

– А почему не построить такие же открытые улицы, как в Солласе? – спросил Серенков. – Это отлично помогает решить проблему с бололинами, а хищников там я что-то не видел.