Удар катаны - [43]

Внезапно на носовой башне на миг словно расцвел огненный цветок. Несколько мгновений ничего не происходило, потом корабль тряхнуло так, что Петр невольно упал, не удержавшись. Что спасло его от следующего взрыва, уже на мостике. Снаряд шестифунтового орудия разорвался, убив и поранив большинство из офицеров.

Анжу, лежа на спине смотрел в черное, пронизанное непонятными красными извивами небо и мучительно пытался вспомнить, где же он об этом читал. Потом вдруг вернулись обоняние и слух. Он почувствовал тот самый запах войны, собранный из запахов обгоревшего мяса, вспоротых внутренностей, горящего дерева и раскаленного металла. И криков, слабо напоминающих человеческие. Криков умирающих и тяжелораненых людей… Постанывая от боли и слабости во всем теле, Петр приподнялся и чуть снова не упал. Но успел ухватиться за леера, выругавшись от внезапной резкой боли в левой руке. Корабль развернувшись, заложил циркуляцию. Ветер отнес дымы в сторону и Петр успел различить идущие невдалеке и окутанные огоньками выстрелов американские корабли. Неожиданно сменившиеся видом открытого моря, а потом очертаниями берега. Голова болела, словно по ней только что долго били чем-то тяжелым. Думать не хотелось. Но Петр все же напрягся и сообразил, что крейсер собирается выброситься на берег. Посмотрев на раскрывшуюся, явно после внутреннего взрыва крышу носовой башни, он еще раз выругался. После чего присел, попрочнее ухватившись за стойки и приготовился к удару…

Почти одновременно с флагманом загорелся и «Адмирал Окендо». Самый тихоходный из всех крейсеров, он старательно держался следом за «Инфантой», даже после того как «Бискайя», увеличив скорость, пошел в отрыв вслед за «Кристобаль Колоном». На нем вовсю полыхали пожары. Большая часть артиллерии молчала и только кормовая девятидюймовка иногда палила куда-то в сторону вражеских кораблей. А потом от попадания американского снаряда взорвалась самодвижущаяся мина в бортовом торпедном аппарате. А из-за пожара пришлось затопить кормовой бомбовый погреб. И единственная боеспособная пушка вынужденно замолчала.

Почти одновременно два горящих испанских крейсера выбросились на берег на расстоянии около семи миль от Сантьяго. Почти одновременно начал заваливаться на бок и тонуть обстреливаемый до того «Айовой» и «Индианой» «Император Карлос V». Корабли горели, на них продолжали взрываться боеприпасы. Испанцы спасались вплавь и на нескольких чудом уцелевших шлюпках. Подошедший к берегу вспомогательный крейсер «Глочестер» тоже спустил все шлюпки на воду и отправил на помощь испанским морякам.

От всей испанской эскадры уцелело два крейсера, пытающихся уйти в сторону Гаваны. В погоню за беглецами устремились «Бруклин», «Рейли» и поддерживающие высокую скорость броненосцы «Орегон» и «Техас».

Первой они нагнали «Бискайю», развивающую меньшую скорость из-за обрастания днища и постепенно отстающую от «Кристобаля Колона». Первым настиг беглецов «Бруклин», стремящийся прижать испанский крейсер к берегу. Пытавшийся вступить в перестрелку «Рейли» получил в ответ попадание стосорокамиллиметровым снарядом и укрылся за корпусом «Бруклина». К перестрелке между двумя броненосными крейсерами через четверть часа присоединился и «Орегон». К этому времени комендоры «Бискайи» добились двух попаданий в американца, уничтоживших одно из восьмидюймовых орудий и вызвавших пожар на юте. В ответ «Бруклин» два раза попал испанский крейсер из восьмидюймовок. Один снаряд вызвал детонацию торпеды в носовом аппарате, оторвавшую большую часть носа крейсера. А другой снес мостик и вызвал сильный пожар деревянных элементов отделки и мебели. Пожар, кроме того, вызвал взрывы подготовленных зарядов для орудий среднего калибра и панику среди артиллеристов, перекинувшуюся в трюмы. В котельных начался бунт кочегаров, офицерам пришлось применить оружие и застрелить зачинщиков. В результате корабль выбросился на берег, спустив флаг. «Рейли» и «Техас» остались сторожить крейсер, спуская шлюпки для спасения испанцев. Среди спасенных американцами членов экипажа был и командир «Бискайи». Оказавшись на борту «Рейли» он попрощался со своим гибнущим кораблем, подняв руку и крикнув:

— Прощай, Бискайя!

Словно в ответ на прощальные слова точно в это время взорвались носовые погреба крейсера.

Последний из беглецов, «Кристобаль Колон», казалось получил возможность уйти от преследователей, пока они воевали с «Бискаей». Но на борту крейсера к этому времени закончился боевой уголь, а загруженный в Сантьяго мусорный не давал необходимого жара. В результате скорость корабля начала падать. Однако поврежденный, но не потерявший боеспособности «Бруклин», на котором работали две машины из четырех, и «Орегон» двинулись вслед уже еле различимому в бинокли беглецу. Оба американских корабля развили скорость в шестнадцать узлов, в то время как скорость «Колона» упала с семнадцати до тринадцати узлов. А потом, когда кочегары окончательно выдохлись, вообще до несерьезных десяти. В результате его настигли оба корабля. «Бруклин» открыл огонь из скорострельных пятидюймовок, а «Орегон» выстрелил из орудий главного калибра. Два огромных водяных столба от взрывов трехсоттридцатимиллиметровых снарядов стали последним аргументом в этом бою. Не пытаясь открыть ответный огонь, команда «Кристобаль Колона» открыла кингстоны и начала занимать места в шлюпках. Корабль затонул около местечка Торквино, в пятидесяти милях от выхода из бухты Сантьяго.