Удачная партия - [8]
Стриганов удивленно поднял брови:
— Э-э-э, батенька! Похоже, у вас невроз. Вам нужна помощь психотерапевта или…
— Или? — теперь Ковард вынуждал собеседника продолжить.
— Вы что-то слышали о проводниках в сновидения?
— Нет, не слышал. Это кто или что?
— Кто. Это такие люди. Их еще называют: взломщики сновидений. Но суть не в названии, а в том, что эти люди владеют особой техникой, позволяющей сознанию в состоянии сна постигать глубокие тайны мироздания, перемещаться во времени и пространстве, делать открытия, писать, творить, обучаться, все что угодно, даже летать… Возможно вам нужен такой человек.
Ковард задумался:
— Или психиатр, или взломщик…
— Психотерапевт или взломщик. Начните с психотерапевта. Все эти страхи и неприятные ощущения можно с успехом убрать обычными антидепрессантами.
— А что бы вы сделали на моем месте, Даниил?
— Я бы пошел ко взломщику, — Стриганов вздохнул. — Эх! А я вообще не вижу снов. В каком-то смысле, Аркадий Францевич, я вам завидую. Как минимум треть жизни мы проводим во сне. А я вечером лег — утром проснулся. Восьми часов жизни как не бывало.
— Как, совсем не видите?
— Совсем. В детстве, кажется, что-то было. Вроде я летал. Непередаваемое чувство!
Дверь в лабораторию приоткрылась, и в проеме показалась кудрявая головка секретарши Зоси:
— Мальчики! Что у вас с телефоном? Трубка, что ли, плохо лежит? Аркадий Францевич, зайдите к начальству!
Дверь закрылась, и Ковард засуетился:
— Да уж. В довершение — «приятный» разговор с начальством.
Стриганов ободряюще улыбнулся:
— Не драматизируйте, Аркадий Францевич! Все не так трагично. У меня есть телефон хорошего психотерапевта, — глаза Стриганова радостно сверкнули, он на мгновение замолчал, а потом продолжил: — И адресок одного взломщика, а начальство на то и начальство, чтобы срывать дурное настроение на подчиненных.
Ковард улыбнулся в ответ:
— Да, вы правы, — и вышел из лаборатории, прихватив с собой папку с еженедельными отчетами.
Глава 9
В кабинете начальника
Кабинет непосредственного начальника Аркадия Францевича, руководителя научных изысканий в области синтеза мышечного белка (чем вот уже несколько лет занималась лаборатория биосинтеза) находился на втором этаже здания. Немного постояв у кабинета с табличкой «Брыкза Т. И.», Аркадий Францевич робко постучал и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь.
— Вызывали, Теодор Иванович?
— Да, Ковард, зайдите. Присаживайтесь.
Ковард удивился. Обычно Теодор Иванович не удосуживался пригласить собеседника присесть, а начинал свой гневный начальственный рев немедля, заставляя подчиненного боязливо прижиматься к стене. Теодор Иванович был человеком вспыльчивым, как, впрочем, большинство людей маленького роста, добившихся в жизни начальственного положения. Любая самая незначительная мелочь, будь то разбитая пробирка, или перхоть на халате лаборанта, или открытое в жару окно, или упоминание о ком-то в превосходном тоне, да все что угодно, легко выводили Брыкзу из себя, и тогда краснея он разражался громкой истерикой, которая вводила подчиненных в состояние ступора. Накричавшись вволю, Теодор Иванович неожиданно успокаивался, после примирительной паузы назидательно тыкал пальцем в грудь провинившемуся сотруднику и уже совершенно беззлобно говорил: «Ну, вы меня поняли».
Ковард зашел в кабинет и неловко сел на краешек стула, стоящего у стены недалеко от двери.
— Да что вы, Аркадий Францевич, сели у двери, как бедный родственник? Проходите! — и Брыкза, что было совсем из ряда вон, встал из-за рабочего стола и радушным жестом указал на одно из двух кресел, стоявших у окна просторного кабинета. — Хотите чаю?
— Нет, — промямлил Ковард, лихорадочно соображая, что бы это все могло значить.
— А может, чего покрепче?
— Нет-нет, — почти закричал Ковард, испугавшись.
«Все. Он меня уволит», — как молния мелькнула мысль, и Аркадий Францевич, почувствовав слабость в ногах, рухнул в кресло.
— Напрасно-напрасно, — улыбаясь, продолжил Брыкза и достал из нижнего ящика рабочего стола небольшую плоскую бутылку. — У меня есть немного очень приличного коньяка. Давайте по пять капель для стабилизации процессов в организме, — и, не дожидаясь ответа, Теодор Иванович повернулся на кресле к стене, наклонившись, извлек откуда-то снизу две маленькие рюмки, в которые почти до краев налил золотистую жидкость. — Не отказывайтесь, это действительно очень полезная штука. За здоровье!
Ковард выпил залпом и не почувствовал вкуса. Выпил и Брыкза.
— Ну как? — спросил тот.
— Вкусно, — соврал Аркадий Францевич.
Брыкза рассмеялся:
— Да расслабьтесь вы, Аркадий Францевич! Лучше расскажите, как ваши дела?
— Ну… я еще не подготовил отчет, — стушевался Ковард и открыл папку, — обычно вы просите докладывать в пятницу, но я работаю по одобренной вами схеме…
— Да ладно вам, — перебил Брыкза, — я не о работе.
— Тогда о чем? — лоб Коварда вспотел, но носового платка у него не было, и ему пришлось смахнуть капли пота ладонью.
— Жарко? — заговорщицки подмигнул Брыкза. — Коньячок работает. Так я о вашей работе.
— Не понимаю. Вы же знаете, Теодор Иванович, что синтез белков — это очень трудоемкий процесс и…
Автор книги – специалист по подготовке вокалистов. Много лет она поет и играет джаз, пишет музыку и стихи, но ее настоящее призвание – помогать начинающим вокалистам раскрыть свои таланты на таком непростом пространстве, как шоу-бизнес. Среди ее воспитанников финалисты детского Евровидения, руководители успешных как у нас, так и за границей музыкальных групп и вокальных коллективов.Ее профессиональные советы сделают вашу цель намного реальнее. Если у Вас есть природные данные, терпение, трудолюбие и оптимизм – все получится!
Аннотация к книге "Испытательный срок" Она дерзкая, упертая, идущая напролом. Он - полная ее противоположность. Но есть у них что-то общее. Возможно, не только чувства, что вспыхнули с сумасшедшей силой? Встреча спустя годы не сразу даст ответ на главный вопрос. История родителей Марка "Не мое отражение".
«Подкаст бывших» – легкий и остроумный современный ромком с элементами производственного романа, рассчитанный на девушек, которые ищут не прекрасного принца, а человека, которого можно было бы назвать «своим», без ущерба для собственного «я» и карьеры. Шай Голдстайн – успешная продюсер на радио и обожает свою работу. Но на станции появляется Доминик Юн, недавний выпускник престижного университета, убежденный, что знает об индустрии все. Их взгляды, мягко говоря, расходятся, и их ежедневные пикировки привлекают внимание шефа.
Этого не должно было случиться. «Мы» не должны были произойти. Я и он… Наши постоянно пересекающиеся пути превратили немыслимое в неизбежное. Это было волшебно, волнующе, и наши жизни стали… жалкими, всё разрушилось. Сломалась я. Сломались мы. Я и он случились в прошлом. Всё остальное произойдёт потом, в будущем… Если вам не нравятся книги о не верности, то эта книга не для вас. Это история о неидеальных людях, которые принимают неидеальные решения. Полноценный роман, в котором нет неожиданных поворотов сюжета.
С самого детства Света живёт в тени властной, не терпящей возражений матери. Мать выбирает для неё и вуз, и место работы, и даже будущего супруга. Тихая, робкая девушка привыкла плыть по течению и давно смирилась с тем, что за неё всё решают другие. Однако за неделю до свадьбы она совершенно неожиданно, вопреки страхам и сомнениям, подбирает в подъезде брошенного котёнка – и тем самым переворачивает свою жизнь с ног на голову. Ощутив на руках тепло маленького, мурлычущего комочка, Света начинает совершать поступки, о которых раньше боялась даже подумать.
Настоящая женщина может многое — зарабатывать, тянуть двоих детей, водить машину, делать своими руками ремонт. Настоящая женщина способна даже САМА сделать предложение мужчине! Но потому ли что влюблена без памяти буквально с первого взгляда? Или ею движут совершенно иные причины? Настоящий мужчина может многое — … впрочем, всего и не перечислишь. Настоящий мужчина даже способен ответить согласием на предложение и жениться! Только потому ли, что хочет помочь? Или потому, что влюблен без памяти с первого взгляда?
Меня называют Сказочницей Алей. Моя работа - дарить детям сказку. Но как же трудно сделать праздник в семье, где больше нет мамы, отец ненавидит обоих сыновей, бабушка занята собственной жизнью, а с тетей мы старые подруги и закоренелые чайлд-фри. Но я же профессионал! Кто же знал, что неожиданная любовь возьмёт да и перепишет обкатанный годами сценарий детского праздника. — Это хобби или так на жизнь зарабатываешь? — В вашем случае — это дружеский подарок.
Молодая переводчица Аня страстно мечтает выйти замуж. С русскими ухажерами отношения никак не складываются, зато ей везет на заграничных принцев, один из которых, египтянин Саид, вскоре делает девушке предложение. Недолго думая, Аня выходит замуж и переезжает в Александрию, но семейная жизнь оказывается далеко не безоблачной. Она узнает о существовании соперницы и хочет вернуться домой, однако муж не дает согласие на вывоз их общего ребенка. Попытка тайно покинуть Египет заканчивается неудачей.
«В сорок лет жизнь только начинается», а в пятьдесят, по общему убеждению женщин, она заканчивается. Вкус и острота ощущений притупились. Мечтать — трудно, реализовывать мечты — лень. Пятьдесят — не возраст! Четыре подруги — Лариса, Валентина, Наталья и Светлана — любят жизнь и живут так, как считают нужным. Они строят планы и осуществляют их, ссорятся и мирятся, воспитывают внуков и влюбляются, попадают в забавные ситуации и с честью из них выходят.
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.
Маргарита Андреевна преподает на литературных курсах и параллельно пишет роман об Александре Куприне, которого считает своим родственником. Женщина очень рассчитывает на литературную премию, но в Интернете ее произведение начинает троллить некто Змей Горыныч, явно кто-то из близких знакомых. Таких недоброжелателей у каждого успешного писателя всегда много. Писательский мир так сложен, и нравы, царящие в нем, такие разные…