Удача для Евы - [70]

Значит, получилось.

Вздохнув, я сделала два шага к окну, замерла и постаралась представить всю свою семью полным составом. У меня даже на книжном шкафу такая фотография стояла: на заднем плане папа с двумя шампурами шашлыков в руках, Роберт пытается дотянуться до мяса, стоя на задних лапах, мама его держит за ошейник, а мы с Женькой сидим на покрывале, постеленном на зелёной траве.

И настолько сильно врезался мне этот образ в память, что при мысли об идеальной семье я представляла именно нашу фотографию.

Горячий ветер ударил мне в лицо, заставляя открыть глаза. Калейдоскоп красок крутился вокруг с бешеной скоростью, унося куда-то вдаль. И я очень надеялась, что та «даль» будет у меня дома.

Голова болела, кружилась, начинало тошнить. Я просила свою удачу поскорее закончить эту бешеную карусель. И меня она услышала.

Яркие цвета развеялись слишком быстро, по глазам ударила темнота. Почти такая же, как царившая в поместье придворного чародея Олана Эренгода. Но эта казалась не так враждебно настроенной. Словно она признавала меня.

Когда глаза привыкли к полумраку, я узнала, где нахожусь. Это была моя комната.

Только теперь она казалась чужой. В первое своё посещение я не осматривалась, потому что не допускала мысли о том, что обо мне все могут забыть.

Кровать была все так же заправлена моим любимым покрывалом с огромным белоснежным пегасом, вот только мягкие игрушки, которые я собирала с самого детства, куда-то исчезли. Одна из зеркальных дверей шкафа оказалась открыта, вот только вещи, что там висели, мне не принадлежали. Это были зимние куртки родителей и лыжный костюм, который выпросил себе Женька на какую-то поездку с друзьями.

Чувствуя, как сердце начинает биться учащённей, я подошла к книжному шкафу. Свет, падающий из коридора, как раз выхватывал корешки книг, которые тут стояли.

Помню в школьные годы я зачитывалась космической фантастикой и суровым эпическим фэнтези. Мама, конечно, пыталась отобрать у меня «мальчуковую» литературу и выдать один из своих романов в мягкой обложке, но я всеми силами защищала свою коллекцию, собранную с таким трудом.

И теперь в моём книжном шкафу не было ни одной книги о космосе или битве на мечах. Тут стояли энциклопедии о животных и насекомых, сборник стихов одного из любимых мамой поэта и целая куча детективов под известной всем фамилией.

— Не может быть, — я протянула руку к одной из книг, но, конечно же, взять её не смогла. Пальцы проскользнули дальше корешка.

И тогда я подняла взгляд выше, туда, где стояла фотография нашей идеальной семьи.

Она была на месте, вот только на металлической ажурной рамке лежал слой пыли. А с фото на меня смотрел папа с двумя шампурами в руках и огромной улыбкой на лице. Он тогда надел ярко-оранжевую панаму и говорил, что мы можем отныне именовать его Владимиром Ясным Солнышком. На задних лапах стоял Роберт и тянулся к сочному поджаренному мясу, а мама изо всех сил вцепилась ему в ошейник и не подпускала к лакомству.

Сделав глубокий вдох, я скользнула взглядом вниз. На цветастом покрывале сидел мой брат, прикрывая рукой глаза от солнца, и широко улыбался.

Меня на фотографии не было.

Нет… Не может быть.

Я не хотела в это верить. Не могла.

— Привет, как ты? — послышался мамин голос из зала.

Сорвавшись с места, я выбежала в коридор, миновала его в два прыжка и оказалась в освещённой комнате, где стоял угловой диван, а напротив него висела выключенная плазма.

Мама сидела на полу, опираясь спиной о стену, и сжимала в руке телефон. Рядом с ней стояла пепельница, а в ней дымилась недокуренная сигарета.

Я никогда не видела её курящей или пьющей.

— Знаю, — вздохнула она в трубку. — Да, так, наверное, будет лучше, Лен. Он ведь собрал вещи и ушёл.

Мамино лицо было опухшим и красным от слез, она прикрыла глаза и запрокинула голову назад:

— Не знаю, кто она, и знать не хочу. Вовка сказал, что она моложе меня на целыx пятнадцать лет. Представляешь, ушёл к какой-то малолетке!

Из телефона послышались невнятные бормотания. Я опустилась на пол рядом с мамой и постаралась заглянуть ей в глаза. Не могла она просто так взять и не почувствовать меня. Это ведь связь матери с ребёнком.

— Я тут, — прошептала я, но осталась неуслышанной.

— Не знаю, Лен, — продолжала она жаловаться своей подруге, — я и сама его уже давно не люблю. Только ради Женьки семью сохраняли. Сейчас? На дне рождения у одноклассника. Отпросился с ночёвкой, а я не стала запрещать.

Я наблюдала за самым родным человеком и чувствовала, как по щекам текут слезы. Из-за какого-то долбанного браслета, купленного в магазинчике, я лишилась семьи. Я лишилась всего.

— Зато сны прекратили сниться, — мамино лицо озарила улыбка счастья. — А то я уже подумывала записаться к психологу. Ты не представляешь, насколько это страшно: видеть свою жизнь, только под другим углом. Да, то, что я тебе рассказывала.

Мимо меня прошёл Роберт, шлёпнулся жопой на ковёр и заскулил. Мама погрозила ему кулаком и продолжила рассказывать:

— Не представляю, что было бы, будь это реальностью. Двух детей я бы не вынесла. Мне один Женька так мозг полощет, что мама не горюй, а тут ещё и старшая дочка. Нет, даже говорить об этом не хочу, а то как вернутся эти сны, тогда точно придётся ложиться в психушку, — мама засмеялась. — Хотя ты знаешь, Лен, а я счастлива. Наконец никто не будет ограничивать мою свободу, сын почти вырос, а значит — я могу начать строить свою жизнь с нуля.