Удача близнецов - [43]

Он тихонько сплел заклятие, отгоняющее комаров и прочих насекомых, и накрыл им весь пляжик. А сестра принялась размышлять вслух:

– Здешние гидальгос ведь все друг другу родня. Все – и Гонзалезы, и Салисо, и Роблесы, и Канеро, и даже этот урод Ибаньез – это кузены или племянники дона Фонтеса в разной степени родства. Салабрийские домены большие, куда больше, чем у нас в Сальме, по сути домен здесь – это земли одного рода, потому-то здешнее дворянство и женится постоянно друг на друге. Чтоб наследственную аренду не потерять, – Жиенна почесала кончик носа. – Бабушка мне говорила. К инцесту тут отношение куда попроще, чем в других провинциях. Почти как в Орсинье, где инцестом считается только если родители с детьми, но, конечно, не настолько. Те, кто соображает, что это нехорошо в первую очередь для здоровья их же детей, стараются все-таки супруга находить со стороны. Бабушка сказала, что дядя отписал Максимильяно, чтоб он обязательно себе какую-нибудь дворянскую дочку нашел не из округа Фонтес. А Стансу и Лилию вообще учиться отправили в Модену аж.

Бласко протянул руку к стоящей неподалеку корзинке, вынул из нее пару яблок, одно дал сестре, во второе впился сам:

– По Салисо не скажешь, что они такие дальновидные. Вид у них какой-то нездоровый – что у самой сеньоры, что у ее близнецов. Но ты это к чему?

– К тому, что вражда кроется наверняка вот в этом. В том, что они все тут родня. Может быть, сеньора Салисо хотела, чтоб Максимильяно женился на ее дочке. Или сына хотела женить на Стансе, а бабушка и дядя отказали. Не зря же наших кузин услали аж так далеко. А сеньора Салисо и обиделась на отказ. К тому же если б Максимильяно женился на ее старшей дочке, а ее наследничек – на Стансе, то Салисо могла бы как-то подгрести под себя еще и земли Гонзалезов. Достаточно было бы, чтоб померли бабушка и дядя, а у Макси появился наследник… и тогда и самого Макси можно было бы… того.

– Хм… Возможно, ты права. Но как-то это всё очень мерзко, – Бласко догрыз яблоко и забросил огрызок далеко в озеро. К огрызку подгребли трое гусей и принялись драться за него. – Чем дальше, тем мне эта сеньора всё меньше нравится. А Рубио Ибаньез… он-то сюда каким боком?

– Думаю, таким, что Салисо его для всяких гадких дел использует, – Жиенна тоже выбросила огрызок на поживу гусям. – А может, теперь он – кандидат в мужья старшей дочки, его земли тоже лакомый кусок… Не знаю.

– Ты хотела как-то за ним последить, – напомнил Бласко. – Так, чтоб при том не соваться на его земли самим.

– А, точно, – Жиенна села, потянулась. – Есть у меня одна мысль... Что, если мы попробуем зачаровать, например, голубя? Возьмем голубя в бабушкиной голубятне, на него печать подчинения и дальноглядные чары с привязкой на себя... и отправим полетать вокруг Ибаньезовой усадьбы.

Паладин задумался, просчитывая сложность заклинаний.

– Ну-у… даже не знаю. Это непросто. И очень ненадежно. Думаешь, почему этим способом уже давным-давно никто почти и не пользуется, кроме совсем уж дилетантов, которым ману девать некуда?

– Так нам же ненадолго, и сомневаюсь, что там есть хоть какие-то защитные амулеты от подслушивания и подсматривания.

– Это заклятие может развеяться или исказиться от чего угодно, и если оно исказится, то можно получить совсем непредсказуемую обратку, – вздохнул Бласко. – Мэтр Джироламо говорил – даже от солнечного света. Очень уж оно неустойчивое. А знаешь почему? Потому что изначально такое только на крови делали. Потом уже переделали под обычную магию, но без крови оно работает очень плохо. Ты же не собираешься на крови магичить?

– Упаси меня Дева, – скривилась Жиенна. – Холера, ты прав. Это нам не подходит. Ну, есть еще способ… взять бумажного голубя, зачаровать и запустить куда надо.

– Сомневаюсь, что получится. Ведь это заклинание – для записок и писем, а чтобы можно было что-то подсмотреть, нужно дальноглядный амулет к нему прибавить, а из-за этого еще придется дополнительно на птичку летучесть кастовать… И какие-нибудь чары незаметности. Нет, это слишком для нас сложно, – возразил паладин.

Жиенна начертила на песке магическую схему и принялась просчитывать заклинание. Бласко внимательно наблюдал. Закончив подсчет, инквизиторка ткнула пальцем в центр, где было обозначено необходимое количество маны:

– Вот где для нас проблема. Так-то мы бы смогли соорудить такую птичку. Но на такое расстояние даже наша синергия, если сработает, все равно не поможет… Были бы мы предметниками, было бы проще намного. Эх, ну и ладно.

– Ну и пес с ним, – Бласко встал, принялся одеваться. – Пойдем, в самом деле, в дом. Всё равно скоро ужин, я хочу спать пораньше лечь, чтоб завтра с утра в село поехать, еще потренироваться барана таскать. Заодно заглянем к Роблесу, посмотрим, как там у него дела. И дядя прав – надо Бенито про Ибаньеза рассказать, что он к тебе приставал. Если в Трех Оврагах терпеть не могут ни Салисо, ни Ибаньеза, то это нам на руку.

Жиенна затерла свою схему, сняла с веток полупросохшие купальные костюмы, и близнецы ушли ужинать.

И опять ближе к утру близнецы одновременно проснулись от кошмара и страшного воя.