Учиться бывает опасно - [53]

Когда за дверью прозвучало глухое: «Войдите», решительно открыла дверь и оказалась в… приемной? Не у что и тут пространственное заклинание? Надо же.

Осмотреться мне не дали. Сидящий за столом немолодой мужчина, посмотрел на меня поверх очков и хмуро оповестил:

— Ли Браун? Опаздываете, милочка. Вас давно ждут. Проходите.

Кивнув, подошла в двери (точно такой же, как и входная — тут, похоже, все в одном стиле), взялась за ручку и… заколебалась.

— Что ж Вы застыли, милочка? Он не любит долго ждать. Вам ли не знать об этом. — Мне? Не знать? Но я никогда в жизни не видела ректора Академии! Что уж тут говорить об его характере?

Содрогнувшись, все же открыла дверь, предварительно трижды постучав. Так, для оповещения.

Зайдя, тут же отвернулась под предлогом закрытия двери. А что? Достойный предлог. Логический. А то, что я просто не хочу видеть того, кто меня вызвал, тут совсем не причем!

Какая же я трусиха, однако…

— Ну, наконец-то, — послышалось за спиной, от чего я тут же замерла в пол-обороте. Нет, только не это… — Что же ты застыла на пороге? Не хочешь поприветствовать, обнять? Отец как-никак перед тобой стоит.

От этого холодного, равнодушного голоса вздрогнула всем телом и медленно обернулась. Нет. Нет-нет. Нет! Скажите, что я сплю! Что у меня галлюцинации! Что в этой комнате нет отца. Что это все — последствия стресса. Прошу, скажите, что так и есть!

Наткнувшись на цепкий взгляд холодных глаз, поклонилась, как требует этикет, и застыла в этой позе, ожидая, пока мне не разрешат встать.

Ожидание затянулось. Прошло уже более пяти мигов, а отец словно забыл, что я здесь. Спина затекла от неудобной позы и покрылась липким потом. Ноги начали потихоньку трястись. Руки, держащие подол юбки, дергались, то и дело, грозясь окончательно расслабиться и нарушить «позу приветствия».

Спустя еще пару мигов, пошатнулась. Отец словно этого и ждал.

— Плохо тебя учили. Очень плохо, — с плохо скрываемой насмешкой сказали мне. — Встань. Можешь присесть. А то, не дай Линнар, упадешь еще. Надеюсь, что в обществе такого не будет, и ты не опозоришь меня.

— Да, отец. Такого не будет. — Отец, явно раздраженный моим щебетанием, отошел к окну, а я присела на краешек кресла, боясь поднять глаза. Что меня ждет? Зачем он тут? Не у что решил забрать меня? Но такого не может быть! Я уже зачислена!

— Не горбись! — Отец, отойдя от окна, устроился в ректорском кресле, скрестив руки на груди. Его взгляд блуждал по моему лицу, осанке, позе, словно старался найти еще недостаток, еще ошибку, чтобы ткнуть в нее носом.

Я же сидела с идеально ровной спиной, боясь сгорбиться хоть чуточку. Плечи начало сводить от излишнего напряжения. Руки, скрестив, я положила на колени, непроизвольно сжав подол юбки.

— Голову подними. Ты не крестьянка, чтобы ходить, смотря под ноги. — Подняв голову, смотрела исключительно на шкаф с бумагами, стараясь не задеть отца даже боковым зрением.

Отец словно прочел мои мысли:

— Посмотри на меня.

Закрыв глаза, повернула голову в его сторону, не меняя позы. Пару синов спустя все же решилась открыть глаза.

Отец. Папа.

Как много в этом слове.

Для других.

Но не для меня. С некоторых пор.

Потому что мужчина, сидящий за столом, больше не походил на того человека, на которого я смотрела с любовью, а не со страхом; которого я с гордостью называла своим папой, своим защитником, а не тюремщиком; с которым я просто любила проводить вечера, сидя у него на коленях, когда он читал мне сказку, поглядывая на меня своими красивыми глазами, в которых плескались нежность и любовь. Искренние. А сейчас…

А сейчас будто все замерзло. Словно этого не было никогда.

Мужчина был хорош собой. Не то слово. Один из самых завидных женихов во всем Королевстве и даже за границей. Каждый милл к нему старались кого-нибудь посватать, но, чаще всего, предполагаемые невесты просто сбегали, не выдержав его взгляда. Всего лишь один взгляд, и их словно и не было.

Отец был высок и строен. Его Дар очень сильный, а значит накачать мышцы даже в молодости он не мог, поэтому выглядел немного худощавым, но с широким разворотом плеч, на которых меня когда-то катали. Лицо, как и у любого некроманта, бледное, острое, словно исхудавшее. Подбородок с ямочкой (которая досталась мне) гордо выставлен вперед; нос острый, но не прямой (сломали ему его раз; еще в прошлой жизни); темные густые брови, высокий лоб; русые волосы коротко подстрижены (единственный из аристократов, кто так делает; привык он к коротким в прошлой жизни, вот и не отращивает больше, наплевав на аристократическое мнение); небольшой шрам над глазом (это я случайно ему чуть в глаз не попала, когда была ну очень маленькая и капризная); длинные темные ресницы, а глаза…

Нет, не могу я в них смотреть. НЕ-МО-ГУ. Боюсь. Очень. Поэтому мой взгляд остановился на его бровях. Ниже я просто не могу. Если посмотрю, то не выдержу и опущу взгляд. За это меня точно попрекнут.

Я помню его глаза, которые были раньше. Не скажу точно, по какой науке, но говорили, что люди с раскосыми глазами — жизнерадостные, эмоциональные, яркие люди. Такое можно было сказать о нем. Он таким и был. Один взгляд чего стоил! Ярко-голубые глаза цвета ясного неба с черными крапинками всегда были подвижными, упрямыми, порой твердыми, но они были ЖИВЫМИ! А сейчас они словно корочкой льда покрылись, из-за чего стали больше серыми с теми же черными крапинками. Вся жизнь из них будто ушла, испарилась или спряталась под ледяным покровом, который никогда не растает. Остался лишь один сплошной лед…