Учителю — с любовью - [6]

Затем мы подошли к мисс Юфимии Филлипс, совсем еще молоденькой, робкой, как мышка. Ее вполне можно было принять за старшеклассницу — большие серые глаза на круглом лице смотрели как-то беспомощно и в то же время с надеждой. Яркое шерстяное платье лишь подчеркивало незрелость ее худощавой фигуры.

Интересно, неужели этому ребенку удается держать свой класс в повиновении? Девочки-школьницы, которых я видел в коридоре, намного превосходили ее и ростом и весом.

Улыбка, которой нас встретил Тео Уэстон, должна была изображать дружелюбие, однако судить наверняка не позволяли мощные заросли его рыжей бороды.

 — Удивительное дело: достаточно сбрить бороду — и ты уже не мужчина, — шепнула мне на ухо миссис Дейл-Эванс.

— Я имел удовольствие первым приветствовать мистера Брейтуэйта в нашем салоне, — произнес Уэстон. Голос у него был на удивление тонким и визгливым. — Он принял меня за Хэкмена.

 — А кстати, — вмешался кто-то, — куда девался этот миляга?

 — Сбежал, — ответил Уэстон. — Смылся, исчез. Боюсь, он даже не удосужился сказать последнее прости нашему Старику.

 — Когда это случилось?

— Утром у меня было окно, — продолжал Уэстон. — Где-то после десяти сюда ворвался Хэкмен, злой, как тысяча чертей, сграбастал свое пальто, выхватил у меня из рук газету — только его и видели. Держу пари, нам уже не доведется работать вместе.

 — Ну что ж, — миссис Дейл-Эванс пожала плечами. — Такие, как он, приходят и уходят. Идемте дальше.

Она взяла меня под локоть и подвела к миссис Дру, седовласой матроне, во всем облике которой сквозила изысканность — от изящно уложенных волос до хорошо сшитых туфель. Чувствовалось, что она знает свое дело и на нее во всем можно положиться.

 — Одна из лучших. Заместитель директора, — шепнула миссис Дейл-Эванс.

После нее мы подошли к мисс Вивьен Клинтридж, тридцатилетней розовощекой брюнетке со статной фигурой. В ней была какая-то дерзкая чувственная привлекательность. Мы пожали друг другу руки, и я неожиданно увидел свое отражение в ее карих глазах — больших и смешливых. Голос ее звенел и искрился — в нем слышалось дружелюбие.

 — Клинти прекрасно рисует, но зарабатывать на хлеб приходится здесь. — Интересно, делилась ли миссис Дейл-Эванс этими наблюдениями с кем-то еще?

Наконец, осталась последняя учительница — Джиллиан Бланшар. У каждого мужчины есть свое представление о красоте. Много лет назад мне довелось побывать на острове Мартиника в Карибском море, и там я видел женщин, которых и по сей день считаю самыми красивыми в мире: высокие, гибкие, грациозные создания с мягкими, волнистыми, черными как смоль волосами и медового цвета кожей. У Джиллиан Бланшар был именно такой тип красоты: высокая, стройная, изящная, прическа — словно маленькая черная шапочка. Кожа — с оливковым оттенком, видимо, в ее жилах текла еврейская или итальянская кровь. Глубокие темные глаза, почти черные. Очень милая.

 — Она у нас новенькая, — услышал я шепот миссис Дейл-Эванс. — С прошлой среды.

Познакомившись со всеми, я отошел к окну возле раковины и стал прислушиваться к общему разговору. Говорили главным образом о том, что делается в классах. Всеобщим вниманием завладела мисс Клинтридж. Она стояла опершись о камин и довольно громко рассказывала о прошедшем уроке, сдабривая свой рассказ элементами теории Фрейда — получалось забавно. В углу устроились мисс Доуз и мисс Филлипс. Они словно не замечали оживления у камина и о чем-то заговорщически шушукались. Ко мне подошла миссис Дру, ее длинные наманикюренные пальцы с шиком держали сигарету.

 — Надеюсь, вы останетесь с нами, мистер Брейтуэйт.

Я посмотрел в ее доброе открытое лицо и молча улыбнулся.

 — За последние годы у нас сменилось несколько преподавателей-мужчин, больше семестра или двух не задерживался никто, — продолжала она. — Это плохо отражается на мальчиках, особенно в старших классах. Им нужна твердая мужская рука.

При этих словах от группы у камина отделилась мисс Клинтридж и направилась к нам.

 — Кажется, я услышала слово «мужчины»? — насмешливо спросила она, усаживаясь на край раковины.

 — Я говорила мистеру Брейтуэйту о наших проблемах — не хватает хороших учителей-мужчин. А теперь, с уходом мистера Хэкмена, нам прямо-таки срочно нужна замена.

Мисс Клинтридж презрительно фыркнула:

 — Мистер Хэкмен! Ничего себе, хороший учитель! Кстати, зачем вы говорите за всех, дорогая? Вам не хватает одного, а мне, например, — совсем другого. Если мистер Брейтуэйт захочет, я сама ему расскажу, чего мне не хватает. — И она засмеялась — мягко, беззлобно, дружелюбно.

 — Все бы вам шутить, Клинти. — Миссис Дру тщетно старалась скрыть улыбку. — Ведь мы хотим не отпугнуть мистера Брейтуэйта, а как-то воодушевить его — тогда он останется с нами.

 — Что же вы сразу не сказали? Воодушевить — это я запросто! — И, подтверждая свои слова, она скорчила смешную гримасу — поджала губы я изогнула дугой брови. Я невольно расхохотался.

— Так что вы надумали? Останетесь? — спросила мисс Клинтридж, на сей раз серьезно.

 — Думаю, что да, — ответил я с некоторой заминкой. В общем-то, их расспросы меня даже забавляли — я ведь был несказанно счастлив, что получил это назначение, и мысль об отказе мне и в голову не приходила. Но эти люди, судя по всему, ожидали, что я буду колебаться. Что ж, не стоит их разубеждать — так благоразумнее.