Учителю — с любовью - [10]

Как можем помочь им мы, учителя? Мы должны заставить их уважать нас, уважать по-настоящему, чтобы наше влияние могло сгладить или даже перевесить окружающее зло.

Он поднялся и подошел к большому одностворчатому окну, выходившему на церковь, и несколько секунд смотрел перед собой, сцепив руки за спиной и прислонив львиную голову к прохладному стеклу. Потом с мягкой улыбкой обернулся ко мне.

 — Вот, собственно, и все. Боюсь, что предложить вам готовый рецепт не смогу. Он не подойдет, тем более для нашей школы. С первой минуты вам придется прокладывать курс самому. Разумеется, все преподаватели, включая меня, с радостью помогут вам делом и советом, но придет ли к вам успех — это будет полностью зависеть от вас. Я сейчас наметил вам самые общие контуры — если вы в своей работе не выходите за их пределы, я не вмешиваюсь. К сожалению, есть такие учителя, которые, будучи сами по себе прекрасными людьми, оказываются для такой работы совершенно непригодными. Как вы понимаете, от частой смены преподавателей проигрывают все: и дети и мы. Что ж, от имени школы и всех наших учителей желаю вам успеха. С завтрашнего дня вы будете преподавать в старшем классе, вам придется вести все уроки, кроме занятий по физкультуре для мальчиков. Все необходимые сведения вы получите у миссис Дру, моего заместителя. Думаю, на знакомство с классом вам и следует потратить остаток дня.

Он подошел ко мне. Я поднялся навстречу, и руки его стиснули мою в крепком дружеском рукопожатии.

 — Запомните, — сказал он, — это чудесные ребята, если только с ними сойтись. Почему-то мне кажется, что вам это удастся. Желаю успеха.

Я вышел от него и направился в учительскую, где меня встретили вопросительными взглядами. Миссис Дейл-Эванс закрыла газету и спросила:

. — Ну, какие новости?

 — С завтрашнего дня я работаю в классе мистера Хэкмена, — ответил я.

 — Да будет бог милостив к бедной душе вашей, — с притворной напыщенностью продекламировал Уэстон.

 — Ну, девчонкам повезло, — застрекотала мисс Клинтридж. — Наконец-то в школе появился настоящий мужчина — и целиком в их распоряжении!

 — А у вас, Клинти, и у самой душа на небе от удовольствия. — Писклявый голос Уэстона пробился сквозь рыжую бороду — движения губ видно не было. Клинти, всю жизнь прожившая среди простых лондонцев, была остра на язык, не сплоховала она и сейчас.

 — Она всегда там, когда я вижу настоящего мужчину. — Ударение на слове «настоящего» прозвучало уничтожающе.

Когда зазвенел звонок на урок, ко мне подошла миссис Дру, рассказать о кое-каких неизбежных обязанностях — ведении журнала, сборе денег на обед и тому подобном. Последние уроки я просидел в ее классе, с интересом наблюдая, как этой женщине удается сочетать терпение с твердостью, порядок с бурлящей деятельностью. Ученики, разбившись на несколько групп, выполняли разные задания, при этом в классе стоял ужасный шум и гам. Я спросил миссис Дру, как она к этому относится, и она сказала, что не обращает на него внимания. Дети заняты делом — вот что главное, а кажущийся беспорядок — это не страшно. Подрастут, поймут, что лучше работать в тишине, сосредоточившись.

Наконец раздался последний звонок — уроки кончились.

Я шел вечером домой, и радость переполняла меня, она так и рвалась наружу — мне хотелось кричать в полный голос. Школа, дети, Уэстон, убогие грязные улицы, по которым я почти бежал, — все это не могло затуманить моего счастья. Я получил работу! Наконец-то я получил работу, и пусть даже придется выкладываться до последнего, но теперь у меня есть возможность — какое прекрасное слово — работать как равный среди равных на благо общепризнанной профессии.

Итак, с сегодняшнего дня я учитель, у меня есть работа. Правда, учитель-новичок, но в этом даже есть свои преимущества. Предстоит познать много нового, и, бог свидетель, я сделаю все, что смогу. Ничто меня не остановит. Миссис Дру справляется, миссис Дейл-Эванс справляется, мисс Клинтридж справляется, справлюсь и я, наизнанку вывернусь, а справлюсь. Четыре года назад мне и в голову не пришло бы, что я могу стать учителем. Никакого призвания к этой профессии я не чувствовал. Мной не руководили соображения высшего порядка, такие как воспитание молодежи в духе гуманизма или расширение системы образования. Я стал учителем по довольно прозаической причине — мне очень хотелось есть. Я стал учителем потешу, что так сложились обстоятельства, цепь которых началась неделю спустя после моей демобилизации из английских ВВС в 1945 году.

Глава 4

В центре по демобилизации после обычного медосмотра, возвращения гражданских документов, выдачи пособия и гражданской одежды я встретился с офицером, в чьи обязанности входило помочь демобилизованным устроиться на работу. Узнав, что у меня есть диплом об окончании технического колледжа и что я имею большой опыт в области инженерной технологии, он сказал, что я без всякого труда найду хорошую работу. Промышленность восстанавливалась, перестраивалась на гражданские рельсы, и спрос на квалифицированных технологов был велик, тем более в электронике, моей узкой специальности. Этот разговор меня очень ободрил. В военные годы я взял себе за правило следить за новыми веяниями в электронике, заказывал книги из центральной библиотеки и подписывался на технические журналы, поэтому чувствовал себя уверенно и знал, что справлюсь с самой ответственной работой. Офицер дал мне рекомендательное письмо для Управления по распределению квалифицированных кадров — Лондон, Тэвисток-сквер — и посоветовал обратиться туда, как только я более или менее «окопаюсь» и немного отдохну.